О том, что могила потерялась среди руин царских дворцов, свидетельствует хотя бы фраза из проповедей святого Иоанна Златоуста. «Где, скажите мне, где сема Александра?» — вопрошает он о могиле Александра, как о чем-то безнадежно неизвестном. Итак, в конце IV века могила Александра Македонского была утеряна.
Археологи считают, что на том месте, где раньше была гробница Александра, сейчас находится древняя мечеть с мощами почитаемого святого, предположительно пророка Даниила. Те, кто придерживается мнения, что тело царя не пострадало при разорении могилы, а просто было утрачено, верят, что этот Даниил и есть Александр. «Все указывает на то, что гробница Александра находилась поблизости от мечети Неби Даниель, если не под самой мечетью», — говорит Бречча. Согласно этой теории, арабы, найдя безымянную роскошную гробницу, подобрали ей достойное имя, назвав в честь пророка Даниила, и построили на этом месте мечеть.
Фундамент под мечетью никогда не трогали; стоило кому-нибудь предложить это, сразу возникали возражения религиозного характера. Версия, что Даниил и есть Александр, вовсе не нова, ей уже много столетий. Когда выдающийся путешественник Джордж Сандис, чьи останки ныне покоятся в церкви аббатства Боксли недалеко от Мейдстоуна, посетил Александрию в 1610 году, ему показали особенно почитаемый прихожанами угол мечети — считается, что именно здесь лежит тело Александра.
Семьдесят восемь лет тому назад новый толчок разговорам на эту тему дал человек по фамилии Шилицци, переводчик, состоявший на службе в русском консульстве. Он заявил, что в 1850 году спустился в подвалы под мечетью и наткнулся на деревянную дверь с отверстием. Заглянув внутрь, он увидел «человеческое тело с головой, увенчанной короной», хранящееся в стеклянном сундуке. Человек полулежал, насколько можно было рассмотреть при тусклом свете, на троне или неком возвышении. Вокруг были разбросаны книги и папирусы.
Эта история всегда считалось байкой, и серьезные люди не придавали ей никакого значения. И все же, даже если счесть Шилицци вруном, нельзя отрицать, что он озвучил традиционную точку зрения, существовавшую веками.
Мечеть — она находится рядом с трамвайными путями, проложенными по улице Неби Даниель — была закрыта по случаю какого-то празднества, когда я пришел. Это обыкновенная мечеть с минаретом и несколькими куполами и маленьким симпатичным садиком, где растет несколько пальмовых деревьев.
Глава четвертая
Каир
По дороге в Каир я сравниваю жизнь современного и древнего сельского Египта. Наблюдаю улицы современного Каира. Вспоминаю открытие гробницы Тутанхамона. Посещаю каирский зоопарк.
1
Утренним поездом я выехал из Александрии в Каир. Три часа, пока поезд шел на юг, я сидел у окна белого пульмановского вагона и смотрел на Египет.
Равнина простиралась до горизонта — то изумрудно-зеленая от посадок маиса и сахарного тростника, то шоколадная — там, где поля были вспаханы, — земля, залитая солнечным светом. Мимо проплывали густые рощи финиковых пальм и банановые плантации, где желтые плоды висят среди огромных, похожих на лохмотья или на слоновьи уши листьев.
По дамбе, возвышающейся над полями примерно на двадцать футов, от дельты идет оживленное движение: медленные цепочки верблюдов, выгибающих шеи, тянутся к ближайшим рынкам, ослики трусят по пыльной дороге, с веселой готовностью неся на спинах груз, значительно превышающий вес седока. Иногда встретятся смуглые девочки, гуськом идущие за водой с кувшинами на головах, а за ними, словно присматривая за детьми, следует стадо коз. И девочки, и козы — по щиколотку в черной мелкой взвеси. Это пыль — одиннадцатая казнь египетская.
Вот феллах на своем поле, который за много веков изменился меньше, чем кто-либо другой в Египте. Он работает мотыгой, какие можно встретить в музеях (там они снабжены табличкой «3000 г. до н. э.»), или идет за плугом, который тянут двое черных быков или бык и верблюд. Такие плуги можно увидеть на стенах гробниц времен Древнего царства.
По дороге из Александрии в Каир я то и дело видел через окно загорелых до черноты молодых и пожилых мужчин, сидящих по берегам ирригационных каналов, бесконечно крутя ручку приспособления, напоминающего узкую деревянную бочку — с его помощью качают воду из канала и заставляют ее течь вверх.
Эти бедные смуглокожие люди качают жизнь в жилы Египта. День за днем, год за годом, век за веком они выполняют свою монотонную работу, перемещая воду из одного места в другое, и если они перестанут это делать, земля Египта высохнет и превратится в пустыню. Приезжий посмотрит на эти сельскохозяйственные машины с изумлением, потому что эта штука, которую они сегодня вертят в дельте Нила, есть не что иное, как коловорот для передачи воды, который Архимед изобрел за двести лет до Рождества Христова.
Поезд миновал деревню за деревней, многие из них смотрелись очень живописно среди пальмовых рощ или на берегах голубых каналов, где стояли на якоре кораблики с зарифованными парусами, похожие на бабочек со сложенными крыльями.
Дома в этих деревнях напоминают маленькие коричневые двух- или трехэтажные коробки из глины. Крыши и потолки — из необработанных пальмовых стволов, они же выступают из стен. На плоских крышах то и дело попадаются причудливые голубятни. Вокруг них порхают сотни голубых и белых птиц.
Смуглые детишки, индюки, цыплята, ослы, верблюды, буйволы толкутся в тесных пыльных двориках между домами, а женщины, уже не молодые в двадцать пять и старые в тридцать, сидят у дверей домов или под эвкалиптами и акациями, перетирая маис в кукурузную муку, или пекут лепешки в духовках на открытом воздухе.
Совершив даже короткое путешествие по железной дороге, вы поймете, что в жизни египтян два главных фактора: солнце и Нил. Благодаря реке, на узенькой зеленой полоске, которая собственно и есть Египет, можно жить, а к солнцу, как к магниту, тянутся растения.
С начала всяческой цивилизации египетское земледелие зависело от ежегодных разливов Нила, от свежего ила, который река приносит с абиссинских нагорий и распространяет по всей долине. Этот ил повышает уровень суши на четыре дюйма в столетие, и потому долина Нила в наши дни на семь футов выше, чем была во времена Клеопатры, и примерно на двадцать-тридцать футов выше, чем когда возводились пирамиды.
Каждый год природа тщательно расстилает новый ковер ила, на котором египтяне выращивают урожай. В древности сеяли, в основном, пшеницу. Всего лишь век назад в Египте стали возделывать хлопок, и это повлекло за собой серьезные изменения в ирригационной системе. Вода из Нила, которая раньше поступала только во время паводка, теперь хранится в запрудах и подается тогда, когда требуется, так что кроме ежегодных разливов действует еще и искусственное орошение, что позволяет собирать два-три урожая в год вместо одного. Вот почему, когда путешествуешь по Египту, часто кажется, что все времена года соседствуют на участке в несколько акров. Тут поля коричневые — недавно распаханы, там — уже зеленеют, а вон с того поля уже пора собирать урожай.
