— Как вы полагаете, может, нам самим как-то объединиться, хоть бы в своем подъезде. Вы были харцером?
— Когда я был молодым, харцеров не было, а был СПМ
[31]
.
— Значит, в какой-то организации все же состояли, — язвительно заметил хозяин.
— Помню, нас учили, что в случае атомного взрыва надо броситься на пол под самым окном и накрыть голову руками.
— Как же, жди, поможет это. Все равно что одеяла на окнах.
Он подошел к окну и немного отвернул плед.
— Интересно, чем может пахнуть этот бурый воздух? Должен же у него быть какой-то запах. Озоном? Гарью?
— Возможно, вулканической пылью, — подсказал сосед.
Хозяин подошел к мебельной стенке и стал что-то искать на книжной полке. Наконец вытянул толстый альбом. Некоторое время просматривал его сам, как бы желая убедиться, действительно ли там есть то, что он ищет. И, раскрыв на нужной странице, протянул альбом на всеобщее обозрение:
— Вот, «Страшный Суд» Мемлинга
[32]
. Люди восстают из могил, Архангел Гавриил с огненным мечом. Ад — человеческие фигурки летят в геенну огненную. Небо над пеклом красное, повсюду пожарища и пепелища.
— Ты зачем нам это показываешь? Совсем сдурел? — возмутилась его жена, потом обратилась к гостям: — Не понимаю, зачем муж вам это показывает.
— Я чертей и привидений не боюсь. Людей, вот кого следует опасаться, — бодрым тоном сказал сосед. — Это наверняка чьих-то рук дело, кто-то же должен был принять такое решение.
— Погодите-ка, ведь вы утверждали, что это землетрясение…
— Один черт, землетрясений тоже не бывает без причины… Глобальное потепление и так далее…
Хозяйка поставила чашку на столик.
— В жизни случается и такое, на что человек повлиять не в состоянии. Собственно говоря, сплошь и рядом так бывает. Как говорится, чему быть, того не миновать. Человек ни сном ни духом не знает, что будет завтра, и планировать толком ничего не может. Самого себя не может понять — нами управляют эмоции, инстинкты… Вот мы посадили на своем участке помидоры, они созрели, теперь бы и собрать урожай, так нет же! Все происходит помимо нашей воли.
Тем временем соседка, как загипнотизированная, не сводила испуганного взгляда с репродукции в альбоме, раскрытом перед ней на столе. Скорее всего, ей нездоровилось — на лбу выступили мелкие бисеринки испарины. К чашке кофе она не притронулась.
— Мне нехорошо, — сказала она, обращаясь к мужу. — Может, пойдем уже?
Он как будто очнулся.
— Сколько сейчас времени?
— Семь, — ответила хозяйка, и, поколебавшись, добавила: — Вечера.
После ее слов гости встали.
— Думаю, нам пора. Первый визит не должен быть… ох, что я плету. Может, завтра заглянете к нам?
В дверях, когда прощались, мужчины обменялись еще парой фраз:
— Если вам что-нибудь станет известно…
— Будем держать связь.
Они снова уселись на свои места — в кресла. Отодвинув чужие чашки.
— И зачем ты их привел?
Он не отозвался. С увлечением просматривал какую-то старую газету.
— Сегодня после новостей должны были показывать фильм…
— Зануды какие-то. Перепуганные не меньше нас и скучные. Заметил, в каком она состоянии?
Он снова промолчал, тогда она встала и отнесла альбом на место.
— Пока не вникаю, мне не страшно, а как задумаюсь, начинаю трястись от страха, — сказала она. — Хоть бы телевизор работал. Как называется фильм?
Отложив газету, он откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза.
— Не знаю.
— Поговори со мной.
Он не шевельнулся.
Она встала и закружила по комнате в поисках места для молитвы. И опустилась на колени там же, где прежде, спиной к завешенному пледом окну. Он украдкой следил за ней из-под неплотно прикрытых век.
— Ангел Божий… — она покосилась на него, а он быстро зажмурился. — Ангелы-хранители наши, стойте на страже возле нас. Утром и вечером, днем и ночью, будьте всегда нам опорой…
— Ты на что молишься, на коврики свои, что ли? — тихо произнес он.
— Охраните нас и защитите наши души и тело и препроводите нас…
— Ни ангелов нет, ни Бога. Люди возникают из праха и в прах обращаются.
— … в жизнь вечную. Аминь.
Она поднялась с пола, машинально отряхнула колени и вернулась в свое кресло.
— Слушай, мне вдруг пришло в голову, что ангелы-хранители для нас вроде как мы для наших домашних животных. Так же о нас заботятся. Знают, что для нас лучше. Бобик вот не знал, что лучше. И не хотел глотать таблетки от глистов… Так, может, сейчас происходит нечто подобное… Он избавляет нас от всякой дряни.
— Кто? — он открыл глаза.
— Бог.
— Нет, у тебя точно мозга за мозгу заходит.
Она со злостью посмотрела на него:
— Какой же ты все-таки противный, мерзкий.
— Просто у меня нет никаких иллюзий.
Она встала, собрала чашки и ушла на кухню.
— Ты маленький злой человечек. Скользкий, как уж, — бросила ему на ходу.
Они опять сидели в своих креслах почти в полной темноте. Только тускло светила лампочка в коридоре. На ней была растянувшаяся застиранная ночная сорочка, на нем — полосатая пижама. Он принес огарок свечи, зажег и поставил на стол. Она изумленно взглянула на него, растирая крем на руках.
— Надо беречь электроэнергию, — сказал он заговорщицким тоном.
— Мне всегда в темноте становилось не по себе. Ночью все кажется страшнее и безысходнее. Потом, утром, я удивлялась своим ночным страхам… а теперь темень круглые сутки. Думаешь, с ней что-то случилось?
— Нет, не думаю.
В неверном свете от свечки он раскладывал по кучкам таблетки трех разных видов и прятал в коробочку на завтра.
— А кого мы еще любим? — спросила она после недолгого молчания.
От неожиданности он замер с таблеткой в пальцах.
— Не понял.
— Ну о ком бы еще мы могли беспокоиться?
— А тебе мало? — и он вернулся к своему занятию.
Закрутив колпачок на тюбике с кремом, она подошла к окну. Опасливо отвернула краешек пледа.
