— И вышли замуж за своего приятеля?
— Этот би’пеНе был для меня как первая ступень ракеты — оказавшись на орбите, я его бросила. Дождалась документов, записалась на биологический факультет, получила комнату в общежитии и только тогда сообщила ему, что наши отношения продолжаться не могут. Он впал в депрессию.
— Вы не очень-то добры.
— Природу тоже не назовешь доброй. Ее образ действий — это четко определенное сотрудничество, в любовь до гроба верят лишь наивные простаки. Этот человек мне помог, я его любила, но это нас ни к чему не обязывает. Чтобы опустить руки, вам, французам, нужно совсем чуть-чуть. Вы слишком изнежены. Да и потом, вы погрязли в рутине. Вам нужно, чтобы завтра обязательно было похоже на сегодня, иначе вы пропали.
— Не стоит обобщать. Не будьте тем же расистом, только наоборот.
— Приступив к учебе, я стала жадно стремиться к знаниям. Для меня каждая лекция была подарком. Когда я узнала, что Земля круглая, это для меня стало откровением, а тот факт, что точки на небе представляют собой другие солнца, привел меня в восторг.
— Немудрено.
— Свое время я проводила за чтением, затем стала проводить эксперименты с растениями, то есть заниматься своей специализацией. Преподаватели меня обожали, я была лучшей. Я обладала практическими знаниями о лесе, которые приводили их в восторг. Годы, проведенные в этом парижском университете, были для меня просто восхитительными. У меня было несколько любовников, которые были со мной не из-за внешности, а из-за ума. От них я часто слышала, что с другими женщинами им скучно. — Девушка расхохоталась. — Комфорт и вольготные условия существования отупляют человека. Вы избалованные, пресыщенные дети.
Эти ее откровения Давида впечатлили.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Ага, наконец-то вы задали мне этот вопрос… Меня зовут Нускс’ия.
— Значит, фамилий у вас нет? А что же записано в вашем паспорте?
— Нускс’ия Нускс’ия.
— А по окончании учебы вы, стало быть, вернулись сюда?
— Судьба бросила мне вызов: доказать, что добиться успеха вполне возможно, даже у би’пеНе. Но зов леса оказался сильнее. Через некоторое время автомобили, бетон, пластмасса, безвкусная еда, лишенные запахов люди, прохожие, нервничающие из-за малейшего пустяка, — все это стало казаться мне мелким и суетным. У меня возникло желание вновь обрести свой лес, его ароматы, краски, растения и животных. Здесь — живительная сила. От парижской земли не исходит никакой энергии. Шагая по асфальту, ты ничего не чувствуешь. Когда же я хожу босиком здесь, по лесу, мои «батарейки» перезаряжаются.
— И благодаря этому у вас развился иммунитет от болезней?
— Даже от психических расстройств. У нас нет ни депрессий, ни анорексии (еда достается слишком трудно, чтобы ею пренебрегать), ни шизофрении, ни паранойи, ни неврозов, ни серийных маньяков-душегубов. Мы по достоинству ценим выпавший на нашу долю шанс жить и пребывать в контакте с биосферой и поэтому убиваем лишь для того, чтобы выжить. — При этих словах она раздавила пяткой змею. — Да и потом, наш мозг работает быстрее. Вы знаете, что у современного человека объем мозга на 10 % меньше чем у пещерного?
— И как вы это можете объяснить?
— Вы лишь используете свои машины с кнопками, рукоятками и циферблатами и больше ничего делать не умеете. Вы утратили умение, сноровку, ловкость. Ваши пальцы больше не могут завязывать узлы, глаза — вглядываться в горизонт, уши — распознавать пение птиц. Вы хотя бы раз их слышали? Ваши радиоприемники и телевизоры работают безостановочно, занимая собой все аудиовизуальное пространство. Вы больше не умеете охотиться, ткать, разводить огонь, идти по следу, наблюдать за облаками, чтобы предсказывать погоду. Ни один из вас не в состоянии самостоятельно изготовлять предметы повседневного обихода. Вот потому-то я и вернулась в «свой» лес.
Теперь Нускс’ия предстала перед Давидом в новом свете.
— Спасибо.
— За что, би’пеНе Уэллс?
— Во-первых, за то, что спасли мне жизнь, а во-вторых, что изложили свое видение мира. Я очень рад, что оказался здесь, рядом с вами. Я чувствую себя жадным до знаний студентом вашего лесного университета — точно таким же, каким вы когда-то были в нашем университете Париж-Юг.
— Главный колдун сказал, что вы здесь не случайно. Он говорит, что вы должны спасти мир. Это важно, поэтому я должна вам помогать. — Молодая женщина удержала его, не давая наступить на большую лепешку навоза: — Осторожно! Лепешка ба’са’ба’банги’йи.
— Да что же такое эта ваша басабабанг… как там ее?
57
Лошади галопом неслись вперед, на ветру развевались их гривы.
Аврору никогда еще не охватывало такое неистовое ощущение свободы. То немногое, что она узнала от скакавшей впереди рыжеволосой женщины, приводило ее в восторг.
Небо потемнело. Из-за пелены облаков показалась луна. В синеватом сиянии ночного светила окрестный пейзаж изменился. Высокие, тонкие, выкованные ветром столбы из скальной породы, известные как «худу», или «дымоходы ведьм», напоминали собой высеченные из камня, торчавшие из горы тела.
Амазонка погнала коня к покатому холму. Дороги, по которым она вела Аврору, становились все более и более обрывистыми. За очередным поворотом тропы Пентесилея вдруг остановилась, спрыгнула на землю, привязала поводья к кусту и предложила француженке последовать ее примеру.
Стоявшие перед ними стеной густые заросли скрывали собой вход в тоннель. Пентесилея зажгла факел. То же самое сделала и Аврора.
Женщины спустились в лабиринт каменных коридоров с вырубленными кое-где ступеньками. По мере их продвижения вперед все громче и громче звучала какая-то песня.
Кроме того, Аврора услыхала вдали глухое жужжание. Затем в конце тоннеля забрезжил свет.
Они оказались в сводчатой пещере, освещенной сотнями факелов, где одетые в воздушные желтые тоги женщины возносили молитву перед скульптурой, изображавшей пчелу. В четырех углах зала громоздились гнезда этих насекомых. Маленькие создания кружили в воздухе, от движения их крыльев по пещере распространялось жужжание, служившее для молитвы женщин фоном. В центре прямо в скале был выдолблен бассейн с водой.
При появлении двух девушек амазонки петь перестали. Жрица в желтой тоге, на вид самая старшая из всех, вышла вперед и, показав на француженку, о чем-то спросила Пентесилею на своем языке. Тон их разговора стал накаляться, и в голосе Пентесилеи, как и при встрече с хозяйкой кафе, появились угрожающие нотки. Пожилая женщина подошла к Авроре и с ярко выраженным акцентом спросила:
— Зачем вы сюда явились?
— Она приехала чтобы попытаться понять, почему мы не умираем от токсичных радиоактивных отходов, — ответила за нее Пентесилея.
— Я говорю не с тобой, я задала вопрос вам, мадемуазель.
