— Юлечка Александровна, — неумело проворковала коварная Зоя Дмитриевна, — Юлечка Александровна, а я ведь к вам, милая, с просьбой!
Как обычно, трудное слово «милая» далось Зое Дмитриевне непросто, но она справилась.
— Да, Зоя Дмитриевна, — Юля отвела взгляд от монитора, где в различных программах мирно соседствовали данные лабораторных анализов и прочие результаты обследований пациентов.
«Опять будет просить поменяться дежурством, — догадалась она, — сейчас наврет что-нибудь про внука. А и пусть. Не хочу сегодня домой. Закажу роллы „Калифорния“ в ординаторскую, буду ковыряться в них палочками и радоваться жизни, а глупые ежики пусть как хотят…»
— Ой, Юлечка Александровна, и не говорите! Я очень подавлена. Когда же я буду иметь такое счастье выйти на пенсию и сделать своему внуку хорошего? Юлия Александровна, возьмите мое дежурство сегодня. Пожалуйста. Сын позвонил, Антошка, приедут сегодня, хотят у нас ночевать, с Кирюшенькой. У сватьев-то тараканов поморили, такое дело, вся полностью квартира в насекомьих телах и пахнет, простите, химическим говном. А Кирюшеньке это нехорошо, химическое говно. Да и невестке тоже. Она грудью кормит. Не то что эти, современные, — хвастливо закончила Зоя Дмитриевна.
— Хорошо, — Юля с надеждой заглянула в пустую чашку, — хорошо…
«Угадала», — подумала Юля.
«Кофе-то как хочется», — подумала Юля.
«А нету кофе», — вспомнила Юля.
от кого: twins@yandex.ru
кому: watchmaker@mail.ru
тема: Тайный дневничок графомана
Представляю, как я тебя сегодня утомил. Ведь я дописываю тебе уже пятое письмо.
Предлагаю тебе следующее: прочитывать мои письма скопом, например, в восемь вечера.
Когда нам с Таней было по десять лет, бабушка уехала в Трускавец лечить больную печень, за нами присматривала соседка тетя Тамара, все ее называли Царица, а мы не понимали почему — обычная полнеющая сорокалетняя женщина с вытравленными пергидролем прямыми волосами. А вернулась бабушка из Трускавца с Капитаном — бодрым старичком, густые седины, пушистые усы, внимательный взгляд, и объявила, что они женятся, и они быстро женились. Капитан веселил нас морскими рассказами, пел громко матерные частушки, доедал ненавистный гороховый суп и всегда спрашивал, не кончились ли у нас карманные деньги. Замечательный был человек, редкий, нянчился с двумя невыносимыми, чужими ему подростками. Приглашал нас в ресторан. Был такой, название «Нептун». Выходили из дому мы в восемь вечера, всегда в восемь. Морской закон, говорил Капитан. Думаю, именно тогда мы и полюбили эту цифру. И я, и сестра.
Рыбная кухня там была, в «Нептуне». Особо мы там не прожигали жизнь, заказывали какие-нибудь щучьи биточки с зеленым горошком и лимонад «Золотой ключик». Но было волшебно.
Я первый раз задумался именно на похоронах Капитана: что же это все так накидываются на его тело с поцелуями, россыпью красных цветов, плачем? Его ведь уже нет. Ни в скромном сосновом гробу, обитом синим, ни на кладбище у дубового креста — нигде.
Когда умерла Таня, все недоумевали, отчего я не рядом, где шатаюсь-болтаюсь, почему не участвую в бдениях над гробом. Только ты не удивлялся, ты все про меня понимал. Спасибо. Что бы я без тебя.
Я просто знал, что Тани нет в гробу. Вот только не мог никак уловить, где же она есть.
Может быть, я себя обманываю, и она не во мне?
Вот что самое главное, вот что самое страшное, а мой рецидив и кожа цвета шафран — это ерунда, и это — пройдет.
Ну или не пройдет, неважно.
от кого: watchmaker@mail.ru
кому: twins@yandex.ru
тема: Re: Тайный дневничок графомана
Кто из знакомых мне Харькоффф обещал не загоняться по своим закрытым дверям, пока валяется в больнице? Честно принимать питательные клистиры и оборачивания в холодную простыню?
[4]
Не помнишь, кто именно? Куриные приветы тебе.
от кого: twins@yandex.ru
кому: watchmaker@mail.ru
тема: Re: Re: Тайный дневничок графомана
Договоримся о терминах! Я обещал не изображать детектива. Что и выполняю. Твой дикий Хорек.
* * *
«Да ччччерт!.. — Маша прыгала на одной ноге, пытаясь натянуть узкие джинсы. — Черт, черт, черт!!!» Мокрая после душа нога отказывалась всовываться в штанину, а еще надо было в ворохе барахла найти что-то типа носков. Ворох Барахла — давно уже стал почетной штатной единицей в большой, царственно захламленной квартире и располагался на угловом гостевом диванчике. Раньше там часто заночевывала нянька сына, слегка аутичного подростка Дмитрия, а в последнее время — его неожиданно повзрослевшие друзья, вповалку, путая длинные ноги, разномастные волосы, хвостики ноутбуков и зарядки мобильников. Блузка на Маше уже была надета, бледно-розовая, в сомнительный розовый же цветочек и с отсутствующей одной пуговицей, но выбирать было не из чего. «Чтобы что-то постирать и погладить, — оправдала себя Маша по-быстрому, — сначала надо найти это что-то, а хрена моржового здесь что-нибудь найдешь!»
Вечерний и, судя по всему, необязательный вызов нервной мамочкой к хворающему чаду в больницу был совершенно некстати. Маша собиралась именно сегодня вечером приготовить нечто наподобие ужина, чем и порадовать «мрачного мужа», состояние которого опытная Машина мама точно определяла как «мужик на исходе». Мама знала, о чем говорила…
А человек, хорошо читающий по-русски, сейчас узнает немногое о Машином детстве, или, скорее — отрочестве.
— Мама, — тревожится Маша-подросток, — а вот лично тебя никак не трогает, что отец третью неделю отказывается вставать с постели?
— У него кризис среднего возраста, — без всякого выражения отвечает мать, третьим слоем выкрашивая короткие прямые ресницы, — переоценка ценностей. Оставь его.
Маша, имея в виду дочерний долг, заходит в родительскую спальню, где в позе зародыша лицом к стене скрючился отец. Под шерстяным одеялом без пододеяльника.
— Папау— зовет Маша-подросток.
— Я неудачник, дочь, — неразборчиво бубнит он, кусая стену, — гребаный неудачник, и жизнь моя не стоит, если разобраться, ничего. У меня не было даже и минуты славы, обещанной этим идиотом с раскрашенными рожами… Как его?! — неожиданно сердится отец. — Как?!
— Энди Уорхолл, папа, — успокаивает грамотная Маша, — Энди Уорхолл, а ты, к примеру, завтракал?
— Ненавижу завтрак, — убежденно отвечает отец.
— Яйцо всмятку? — продолжает соблазнять Маша, зная о его необъяснимом пристрастии к яйцам всмятку.
