— Ты… ты хочешь жить со мной? Здесь?
— Я понимаю, что ты довольна своей жизнью в этом доме, и мы встречаемся всего пару месяцев. Может быть, тебе нужно…
— Да.
— Да?
— То есть… мне хорошо в этом доме, когда здесь ты! Поэтому да, категорически и безоговорочно да. — Восхищенная его оторопелым взглядом, она рассмеялась. — Как быстро ты сможешь собраться?
Лукас выдохнул с облегчением, схватил бокал с «мимозой» и залпом опрокинул его в себя.
— Я думал, ты откажешься или предложишь мне подождать.
— Тогда не надо было и спрашивать. Теперь ты в ловушке.
— В ловушке с прекрасной женщиной, которая видит меня насквозь и все равно хочет быть рядом. Хоть убей, не могу понять, чем я это заслужил. — Он поставил бокал на стол. — Я не с того начал. Сначала я должен был сказать… я должен был сказать, я люблю тебя, Элла. Я тебя люблю.
— Лукас. — Элла встала, обошла стол и села к нему на колени, обняла ладонями его лицо, поцеловала крепко-крепко. — Я люблю тебя. Я так счастлива, что мой сын подарил мне прыжок с парашютом! — Она вздохнула, прижалась щекой к его щеке. — Я так счастлива!
Когда Лукас ушел, Элла быстро продумала новый план. Нужно высвободить место для мужчины. Ее мужчины. Место в шкафу, место в комоде. Место для мужских вещей. В доме, который она создавала для себя одной, появится мужчина, ее любимый мужчина. И ему должно быть здесь комфортно.
Боже, безумно хочется поскорее увидеть, как этот дом станет их общим, как подладится под них обоих.
Надо составить список, поняла она, доставая блокнот и ручку. Лукасу нужно где-то работать с документами, то есть ему нужен кабинет. Она постучала ручкой по столу, прикидывая, где ему будет удобнее всего, и вдруг отшвырнула ручку и, смеясь, затанцевала по кухне.
— О, кто бы мог подумать!
Надо позвонить детям и все рассказать. Только сначала нужно успокоиться, не то они подумают, что она ведет себя, как девчонка перед выпускным балом. Но ведь она именно так себя и чувствует.
Когда зазвонил телефон, Элла протанцевала к нему и, увидев на дисплее имя Айрин, мгновенно посерьезнела, пару раз медленно вдохнула и выдохнула.
— Алло.
— Элла, Элла, ты можешь приехать? Лео. Лео звонил.
Слова так и сыпались из Айрин.
— Помедленнее, — попросила Элла. — Говоришь, Лео тебе звонил?
— Он сдался. Он в полицейском участке и хочет со мной поговорить. Ему разрешили позвонить мне, и он сказал, что рта не раскроет, пока не поговорит со мной. Я не знаю, что делать.
— Ничего не делай. Я сейчас приеду к тебе.
Элла выдернула сотовый телефон из зарядного устройства, схватила сумочку и, выбегая на улицу, позвонила Лукасу.
— Я еду к Айрин. Лео объявился.
— Где? Где он?
— Он звонил из полицейского участка. — Элла захлопнула дверцу машины, перехватила телефон, чтобы застегнуть ремень безопасности. — Он сказал, что не проронит ни слова, пока не поговорит с Айрин. Я еду к ней.
— Элла, только не смей к нему приближаться.
— Не буду, но я не хочу, чтобы она ехала одна. Я позвоню тебе, как только вернусь.
Элла закрыла телефон, швырнула его в сумку и задним ходом съехала с подъездной дорожки.
Роуан стояла посреди лагеря, смотрела на величественный Аляскинский хребет, на заснеженную вершину Динали, и ей казалось, что гора — их союзник.
Они работали не щадя себя, и доказательство тому — ожоги, ушибы, боль во всем теле. Они не убили огненную стервозу — пока не убили, но точно поубавили ее прыть. И сегодня — Ро это чувствовала — они воткнут острый меч прямо в огненное ведьмино сердце.
Она знала, что команда измучена, что напряжение достигло предела, но они спали целых четыре часа и даже успели набить животы. С дополнительным снаряжением, людьми, насосом и двумя бульдозерами, пожалуй, уже сегодня вечером они выполнят свою задачу и полетят домой, оставив мелочовку и уборку здешним пожарным.
Сон — отец оптимизма. Кто б сомневался.
Роуан вытащила запищавшую рацию.
— Ро. Базовый лагерь. Прием.
— ММ. База. Тут кое-кто хочет с тобой поговорить.
— Как поживает моя девочка?
— Привет, пап. Отлично. Смотрю на огромную гору и размышляю. Жаль, тебя здесь нет. Прием.
— Принято. Рад слышать твой голос. Кажется, у вас вчера были неприятности. Прием.
— Ничего такого, чего нельзя было бы залепить жвачкой и скотчем. Мы слегка приструнили чертовку. — Роуан проследила за вьющимися над зелеными островками клубами дыма и мысленно пригрозила им. — Сегодня мы с ней покончим. Прием.
— Понял. Ро, ты кое-что должна знать. — И Лукас рассказал ей о Лео.
Закончив разговор, Роуан подошла к Галлу, села рядом на землю.
— Классный вид, — заметил он. — Либби влюбилась. Хочет сюда переехать. Изменить нам с командой Аляски.
— Многие влюбляются в горы… Галл, утром Лео явился в полицию. Его задержали.
Галл внимательно посмотрел на нее, отхлебнул еще кофе.
— Тогда сегодня до чертиков замечательный день.
— Может быть. — Роуан тяжело вздохнула. — Да, наверное. Давай сделаем его еще лучше. Покончим с этой огненной дрянью.
— Хорошо.
Он потянулся к ней и поцеловал.
Вид мужа, прикованного к единственному столу в крохотной комнатке без окон с зеркалом во всю стену, потряс Айрин до самых глубин души. Лео исхудал. Его волосы, сильно поредевшие и взлохмаченные, свисали на воротник ярко-оранжевого тюремного комбинезона. Он давно не брился, и отросшая борода оказалась совершенно седой.
Он выглядел как помешанный. Он выглядел настоящим преступником. Он выглядел незнакомцем.
Неужели прошел всего месяц с того дня, как она видела его в последний раз?
— Айрин. — Больше он ничего не смог выговорить и потянулся к ней. Звон цепей показался ей оскорбительным. Ей даже пришлось на мгновение отвернуться, чтобы собраться с духом.
Отражение в зеркале ошеломило ее. Кто та женщина — старая костлявая тетка с грязными волосами, паклей висящими по сторонам изможденной физиономии? «Это я, — подумала Айрин. — Тоже мне, хороша… сама на себя не похожа…
Мы не те, что были прежде. Мы не такие, какими должны быть».
Из-за зеркала за нами, наверное, наблюдают. Да, конечно, наблюдают. Наблюдают, осуждают, проклинают.
Айрин вдруг поняла, как мало гордости в ней осталось, и распрямила плечи, вскинула голову, посмотрела мужу в глаза. Она подошла к столу, села, но не дотронулась до протянутых к ней рук.
— Ты меня бросил.
