Он смотрел на Роуан сердито и озадаченно.
— Я никогда не лгал ей, вот в чем дело. Я рассказал ей, как живу, и она сказала, что ничего страшного. Даже сказала, что гордится мной и тем, что я делаю. А теперь, дескать, с нее хватит, вот так просто. Она злилась и… плакала. Что я такого сделал, разрази меня гром?
— Может быть… когда речь идет о таких, как мы, теория очень далека от реальности. Не каждый справится.
— Выходит, я должен бросить свою работу? Заняться чем-то другим? Стать кем-то другим? Это неправильно.
— Да, неправильно.
— Я хотел сделать ей предложение.
— Да уж… Не совпали так не совпали…
— Теперь она даже разговаривать со мной не хочет. Я оставляю ей сообщения, она не отвечает. Не разрешает мне разговаривать с детьми. Я с ума схожу по этим детям!
— Напиши ей письмо.
— Что… сделать?
— Никто в наше время не пишет писем. Напиши ей письмо. Расскажи о своих чувствах, обо всем.
— Да не умею я писать письма!
— Ничего. Если ты так помешался на ней, что хочешь жениться, мог бы написать чертово письмо.
— Я не знаю. Может быть. Такая непруха…
— Чертовы бабы.
— Уж я-то знаю. Написать письмо… — пробормотал он, мрачно глядя в бутылку. — Может быть. Поговорим о чем-нибудь другом. Если я буду говорить о ней, то снова попытаюсь до нее дозвониться. Это унизительно.
— Может, о чикагских «Кабз»?
Карт фыркнул.
— Бейсболом меня от сердечной раны не отвлечешь, особенно если вспомнить, что «Щенята» в этом году еще дерьмовее баб. У нас тут своего дерьма хватает. Убийство, поджигатели. Я слышал, нашли еще одно тело. И лучше бы копам поймать ублюдка, пока он не сжег половину Западной Монтаны. Конечно, нам нужны деньги, но не такой же ценой.
— Он прихватил и хороший ломоть Айдахо. Страшно, — призналась Ро, поскольку они были одни. — Когда мы летим туда, мы знаем, что огонь хочет убить нас и что природе, в общем-то, наплевать, как все обернется. Мы к этому привыкли. Но страшно, когда кто-то убивает людей и поджигает лес, и ему все равно, если сгорит кто-то из нас. И когда в следующий раз взвоет сирена, кто знает, из-за него это или он уже где-то далеко. Страшно.
Она оглянулась, увидела Галла.
— Что сказали копы?
— Пока неофициально, но очень вероятно, что мы нашли останки преподобного Латтерли.
— Священника? — взвился Картежник.
— Возможно. — Галл плюхнулся в кресло. — В лесу нашли его машину, а самого найти не могут. Так что или это его останки, или он сбежал. Полицейские хотят поговорить с Брейкменом после похорон.
— Они думают, что Лео убил его и сжег? — спросил Картежник. — Но… ведь тогда… получается, что этот Лео — и Долли убил… ее собственный отец? Да бросьте.
— Я не знаю, что они думают.
— А ты что думаешь? — спросила Роуан.
— Я пока работаю над этим. Во всяком случае, кто-то сильно разозлен и любит огонь. Мне надо отмыться.
Роуан пошла за ним в его комнату.
— Почему ты сказал «любит огонь»? Пользоваться огнем вовсе не значит любить его.
— Раз ты одета — и, между прочим, классно выглядишь, — ты не потрешь мне спинку?
— Нет. Почему ты сказал «любит огонь»?
Галл стянул рубаху.
— После Долли я расширил свой кругозор в области поджогов.
— Да, я помню.
— Я люблю учиться. — Он стянул ботинки. — Поджигатели бывают разные. Некоторые поджигают ради прибыли, чтобы получить страховку, или их кто-то нанимает за деньги. Не наш случай.
— Можно поджечь, чтобы скрыть другое преступление. Я тоже кое-что знаю, — напомнила Ро, глядя, как он стягивает штаны. — Убийство — точно другое преступление.
— Вероятно, так было с Долли. — Галл нагишом прошел в ванную комнату, включил душ. — Несчастный случай или убийство, паника, прикрытие. С Долли у него не получилось, так зачем же повторять ошибки?
Галл встал под душ и застонал от удовольствия.
— Приветствую тебя, бог воды!
— Может быть, это подражатель? Кто-то хотел убить Латтерли. Мотив был у Брейкмена и у жены Латтерли, если она узнала о нем и Долли. Кто-то из прихожан мог узнать и разозлиться, почувствовать себя преданным. Долли связана с Латтерли, вот и скопировали ее убийство.
— Возможно.
Роуан отдернула занавеску душа.
— Это самое разумное.
— Блонди, давай туда или сюда. — Он смерил ее взглядом. — По мне, так лучше сюда.
Она задернула занавеску.
— Еще есть третья категория — зачарованные огнем, пироманьяки. Поджигают, любуются и уже не могут остановиться. И никакой связи с убийствами.
— А наш ублюдок? Как видно, любит и убивать, и поджигать.
— Плохо, если он поджигает, чтобы скрыть убийство. Очень плохо. Но если верно последнее, то еще хуже.
— И хуже некуда… Если я правильно понял, копы думают так же.
Роуан оперлась руками о раковину, уставилась на свое отражение в зеркале.
— Я не хочу, чтобы это был кто-то из тех, кого я знаю.
— Ты знаешь не всех, Ро.
Верно. Какое счастье, что она знает только немногих, связанных с Долли и Латтерли… А вдруг это один из тех немногих?
— Похороны Долли. Интересно, где это будет? Не в церкви же, куда ходит миссис Брейкмен, даже если не брать в расчет последних событий…
— Марг сказала, что служба пройдет в похоронном бюро. Вряд ли будет много народу.
— Господи. — Роуан закрыла глаза. — Я ненавидела ее, но это ужасно.
Галл выключил воду, отдернул занавеску, потянулся за полотенцем.
— Знаешь, что тебе нужно?
— Что? Погоди, попробую догадаться.
— Ты помешалась на сексе. Тебе нужно прокатиться с ветерком и поесть мороженого.
— Неужели?
— Да, точно. Мы в третьей бригаде, так что успеем смотаться в город и найти симпатичное кафе-мороженое.
— Я даже знаю одно.
— Отлично. И ты хорошо выглядишь. Я должен угостить свою девушку мороженым.
— Прекрати, Галл.
— Угу. — Он обмотал полотенцем бедра, схватил ее и поцеловал.
— Теперь я вся мокрая!
— Секс, секс, секс. Ладно, если тебе так хочется.
Роуан рассмеялась и оттолкнула его.
— Ничего подобного. Я хочу мороженого. — И раз уж он все равно ее намочил, обхватила его лицо ладонями и поцеловала. — Сначала. Одевайся, красавчик, а я загляну в диспетчерскую. Надо убедиться, что у нас есть несколько свободных часов.
