— Его дочь работала здесь три сезона, — напомнила Роуан. — Она прекрасно знала наш распорядок, и Лео сам часто бывал на базе.
— Если он хотел причинить нам вред, есть более надежные способы. У него есть оружие. Он мог им воспользоваться. Конечно, он мог знать или выяснить, где хранится снаряжение, и мог до него добраться. Сейчас самое напряженное время, большинство из нас спит так, что не услышит даже взрыв бомбы. Мы слышим сирену точно так, как мать — ночной плач ребенка, даже если она устала до одурения. Мы настроены на этот звук, но на все другие не отреагируем. — Он замолчал на секунду. — Все проделано хитро и незаметно и, по моему глубокому убеждению, тем, кто прекрасно знал, как повредить оборудование, чтобы нанести точный удар на пожаре. Потому что он сам там был.
Роуан мысленно согласилась, но ей не хотелось признавать этого.
— То есть ты утверждаешь, что это сделал один из нас?
— Я предполагаю, что это сделал один из нас, потому что мы знаем, как добраться до снаряжения, как его испортить и к каким последствиям это приведет.
— Глупо. Ведь он сам мог пострадать.
— Вот именно. С этого и начнем. Кто не вылетал ни на один из двух последних пожаров?
Галл вывел на экран составленный им список и повернул его к Роуан.
— Да, мне это не нравится. Чертовски не нравится. Первый у тебя Янгтри. Он прыгал с нами.
— И почти все время координировал наши действия, облетал территорию на вертолете.
— Чушь собачья. ММ? Ты серьезно?
— Он не прыгал. Картежник был выпускающим и тоже не прыгал. Ни один из тех, кого я включил в этот список, не прыгал. Больше двадцати человек. Шесть из них — по личным причинам или из-за травм.
— Янгтри тушит пожары тридцать лет. С чего вдруг ему пришло бы в голову посмотреть, к чему приведет порча снаряжения? Картежник на базе десять лет, ММ больше двенадцати. И…
— Послушай, я знаю, как ты к ним относишься. Они друзья… они семья. Я испытываю те же чувства.
— В моем мире люди не составляют список подозреваемых из друзей и родственников.
— Как часто в твоем мире портили твое снаряжение? — Галл погладил ее по колену, пытаясь смягчить слова. — Тебе тяжелее, потому что ты давно их знаешь. А я тренировался со многими из них — и ты знаешь, как тесно это связывает!
— Я не понимаю, зачем ты это все делаешь.
— Потому что если это не Брейкмен, то мы можем патрулировать, проверять и перепроверять до скончания века, но… Если бы сегодня вечером ты захотела пробраться в дежурку, на склад или в любое другое место на базе, ты смогла бы?
— Да, я бы смогла, — ответила Ро через несколько секунд. — А зачем? Зачем это любому из нас?
— Это совершенно другая история. Сначала возможность, потом мотив. Если это один из нас, он прыгал, он знал, кто в начале списка. Он хотел быть там, быть среди тех, кто сражается с огнем. У нас очень напряженная работа. Люди ломаются или заходят слишком далеко. Пожарный, который разводит огонь, затем рискует собой и своей командой, чтобы его потушить, — так бывает.
— Я знаю.
Галл ударил по клавише и показал Роуан другую страницу.
— Я составил списки команд, прыгавших в тот день.
— Ты пропустил несколько имен.
— Я думаю, себя мы можем исключить.
— Здесь нет Доби.
— У него оказался скотч.
— Неужели? Как кстати!
— Он всегда носит… Ладно, ты права. — Галл почувствовал холодок в животе и угрызения совести, однако включил Доби в список. — Тогда придется включить и нас. Ты пожалела, что у нас нет скотча, а я вспомнил, что у Доби он есть.
— Какой мотив у нас?
— Возможно, я хотел, чтобы ты перепугалась до чертиков, бросила эту работу и каждый вечер готовила мне горячий ужин.
— Не дождешься. Вопрос остается. Какой мотив у любого из нас?
— Ладно. Пройдемся по списку. Янгтри. Он говорил, что хочет уйти из-за больных коленей. Тридцать лет, как ты сказала. Он посвятил этой работе больше половины жизни и понял, что придется уйти. Подпирают молодые и сильные. С этим трудно смириться.
— Он не такой, — резко сказала Роуан и примолкла под взглядом Галла. — Ладно. Чушь собачья, но ладно.
— Картежник? У него неудачный сезон. Травмы, болезнь. Это выматывает. Женщина, на которой он хотел жениться, его бросила. Прошлым летом, когда он был выпускающим, погиб Джим Брейнер.
— Он не…
— Он не виноват. Согласен. И ты, Ро, не виновата, но тебя мучают кошмары.
— Ладно. Принимается. Мы пройдемся по всему списку и найдем для каждого правдоподобный мотив, но от этого он не станет правдой. И если твоя теория так хороша, то почему до нее не додумались копы?
— А с чего ты взяла, что они не додумались?
Это ее отрезвило.
— Но это ведь отвратительно! Только представь, что они изучают нас, выискивают наши слабости, секреты. То есть они делают то, что и мы сейчас… И даже больше.
— Да, отвратительно. Но лучше я выдержу косой взгляд, чем отмахнусь от возможной опасности.
— Я хочу, чтобы это был Брейкмен.
— Я тоже.
— Но если это не Брейкмен, мы должны думать о безопасности команды. ММ ни при чем.
Галл хотел было возразить, но передумал.
— Обоснуй.
— Он тяжело работал, чтобы стать начальником базы, и он очень этим гордится. Он любит команду, ему дорога наша репутация. Все, что угрожает нам и нашей репутации, ударит и по нему. Он мог бы сомкнуть ряды и не выносить ничего за пределы базы, а он вызвал полицию. Он дал копам зеленый свет, хотя знает, что может ответить за все последствия.
Хорошие аргументы, решил Галл.
— Я согласен.
— И не Доби. Он притворяется циником, но на самом деле очень добродушный. Он обожает свою работу. Все, что с ней связано. И он любит тебя. Он никогда не подвергнет тебя риску.
— Спасибо.
— Я сказала это не для того, чтобы потешить твое самолюбие.
— Я знаю. — Но холодок в животе исчез вместе с угрызениями совести. — Все равно спасибо.
Роуан уставилась в окно. Над горными пиками сверкали молнии, раздавались раскаты громы.
— Ветер гонит дождь на юг. Мы не успеем пробежаться.
— Можем отложить разборки. Пошли в спортзал.
— Я не слабое звено. Поехали дальше. Я расскажу тебе, почему это не Дженис.
— Хорошо. — Галл взял ее за руку и на мгновение поднес к своим губам. Ро смутилась, но не подала виду. — Я слушаю.
Глава 28
Закончив работу на складе, Галл прикинул, что у него есть около часа — примерно столько, не меньше, Ро будет занята отчетами по аляскинскому пожару, — и решил пробежаться.
