Негромко так сказала, с усмешкой. Пусть сразу поймёт — идиотов здесь нет. А у тех, кто есть, руки ой длинные.
— Вы?.. — вгляделся майор и даже изменился в лице. — Вы не стажёр, вы убийца! Чем вам Пётр Петрович не угодил? Добрейший человек был…
Сказал совершенно серьёзно, без намёка на смех.
— До чего же вы легковерны, майор, мне до вашего Петра Петровича как до того синего кита… — скривилась Оксана, поймала уважительный взгляд Песцова и сняла закипевший чайник с плиты. — Да Бог-то с ним, я вас о Максиме Максимыче спрашиваю.
«Вот ведь чёртова Контора. Умеет дерьмом обливать. Так, что до гробовой доски не отмыться…»
— Надеюсь, судьба Петра Петровича его не постигла. — Майор угрюмо вздохнул. — Сегодня днём он пропал вместе с первым замом. Точнее, похищен. И никаких следов. Сработали профи суперкласса.
Говорил он с подобающей суровостью, но, чувствовалось, в душе не очень-то переживал. Ну да, конечно, начальник с воза — подчинённым легче.
— Ладно, майор, спасибо за информацию, как говорится, предупреждён — значит, вооружён, — сказал Краев и товарищески улыбнулся Тамаре Павловне. — Только, по нашим сведениям, до утра нам особо ничего не грозит, так что давайте действительно подкрепляйтесь с дороги. На голодный желудок всё равно воевать не годится. А там — будем посмотреть…
«Стало быть, главнокомандующий пропал, а операцию всё равно начали. Значит, целью является действительно что-то очень важное», — сделала вывод Оксана, полезла в закрома и вытащила заветную корчагу.
— Для начала нате вам с дорожки кваску. Хороший квасок, для аппетиту самое то! — брякнула кружками, облагодетельствовала гостей: — Ну, на здоровье!
Насчёт кваса ей бабуля подсказала — голосом Ерофеевны, с улыбкой от Марьяны.
— Небось местная мастерица варила? — одобрила Тамара Павловна. — Или вы сами, Оксаночка? А добавочки можно?
«Shit, — пригубил Робин Доктороу. — As lousy as the damned okroshka…»
[129]
— Да он, похоже, не пастеризован! — поперхнулся лорд-майор. — Это может оказаться небезопасно. А чайник у вас точно кипел?
Видимо, этот комментарий заставил профессора О’Нила опасливо поднять кружку, понюхать, как химики нюхают потенциально опасное вещество — не суя нос в пробирку, а подгоняя истекающий из неё воздух к носу ладонью, — и поставить обратно на стол.
— Спасибо, но после окрошки… А вот чайку с бутербродом не откажусь!
Он не поднимал глаз, только под рыжими ресницами зажглись какие-то огоньки.
— Пожалуйте, со всем нашим удовольствием, — жизнерадостно кивнула Оксана. — Сейчас нальём.
А в голове у неё набатом звучал голос Ерофеевны: «Ишь, нехристь, вздумал кваском брезговать! Неспроста это, ох неспроста! Это он не просто чванится и не глистов боится схватить, с ним ты, девонька, держи ухо востро!..»
— Ну как вы тут, ребята? — поглядывая то на мужа, то на Фраермана, отхлебнула чаю Тамара Павловна. — Не до конца ещё одичали? Пульку расписывать не разучились? Правда не разучились? Ну, молодцы. Кстати, любимый муж, у меня для тебя сюрприз…
Несмотря на трудный день, долгую дорогу и густую седину в волосах, она была в прекрасном настроении, красива и молода. Завтра будет новый день, новые впечатления, непременно радостные и хорошие…
— Сюрприз? — удивился Наливайко и вспомнил очень нравившееся ему высказывание пророка Мохаммеда: «Тебе скажут, что завтра конец света, а ты пойди и посади дерево». Ну или сделай большой подарок любимому человеку.
Судя по тому, как сияли у Тамары глаза, речь шла не о перочинном ноже и даже не о новом мобильнике. И Краев мог идти куда подальше с его угрюмым пророчеством, потому что всё совершенно точно обязано кончиться хорошо.
У Наливайко невпопад стукнуло сердце, и он негромко пропел, подражая Папанову в роли мультяшного Волка: — Лучший мой подарочек — это ты…
— Я, вообще-то, о грубоматериальном. — Тамара Павловна с удовольствием доела бутерброд, вытерла пальцы и сделала многозначительный жест в сторону реки. — Подожди, вот рассветёт, и уж тогда… — И спохватилась, глянув на небо: — Ой, а ведь уже светло! В городе как-то не замечаешь, а в командировке — подавно… Господа дорогие, это сколько же времени? Нам не пора уже вещички укладывать?
Северная заря, не поймёшь, утренняя или вечерняя, мешалась со светом полной луны. Иголки не иголки, но гайки и винтики собирать точно было можно.
— Уважаемая Тамара Павловна, спокойствие, времени ещё вагон, — от лица «господ дорогих» откликнулся Краев. — Без нас не начнут. Как только, так сразу.
Тамара Павловна подавила внезапный зевок и сказала:
— Тогда, пожалуй, пойду подремлю. Вася, где тут можно прилечь?
Песцов. Неожиданные гости
Вскоре после ухода четы Наливайко Песцов покинул застолье и мрачно поплёлся в сторону реки. Так, без особых мыслей, почти на автопилоте. А чему прикажете радоваться? Пункт первый: на ночь глядя сваливает Бьянка. Пункт второй: испарился в неизвестном направлении негр. Одно вовсе не подразумевает причинной связи с другим, но и не исключает её. А если учесть, что все красивые бабы на сто процентов стервы, в голову сама собой лезет старая как мир и очень гадкая мысль: а нет ли соперника здесь?..
«Мгиви, гадёныш! — Песцов резко свернул с тропинки, продрался сквозь кусты и начал забирать левее, к песчаному пятачку пляжа. — Я с тобой без высоких материй поговорю. Сугубо на физическом плане. Как мужчина с мужчиной…»
По сторонам пляжика стеной стояли неподвижные камыши, в чернильном зеркале маленького плёса лежала непотревоженная луна. Песцов остановился, начал успокаиваться и почувствовал себя созерцательным самураем.
В сиянии луны
На полу на циновке
Тени от сосен.
[130]
Даже мостик в Глуховку, видневшийся слева, вроде бы выгибался больше обычного, напоминая не засаду на врага, а радугу в ожидании восходящего солнца.
Песцов сел, закурил и начал растворяться в окружающей лепоте.
Все волнения, желания, огорчения и заботы постепенно куда-то ушли, душа освобождённо расправила крылья, а в голове не осталось ни мыслей, ни сомнений, ни эмоций, лишь бескрайняя пустота. Эх, сидеть бы вот так, созерцать реку и не думать ни о хорошем, ни о плохом. «Цуки-но-кокора»
[131]
, мудрость веков…
Однако блаженная оторванность от времени и пространства длилась недолго. Тишину нарушил некий шум — пока ещё далёкий, но отчётливо настораживающий, несущий опасность. Казалось, что-то тяжёлое и могучее летело прямо сквозь лес, не разбирая дороги.
