Буднично так сказала, негромко. Словно речь шла о Буратино, коте Матроскине или старухе Шапокляк.
— Что?! — вздрогнул Колякин. — Драконы? А я думал, они только в сказках бывают.
И опять вспомнил свою младшенькую, Катьку. Та тоже сказки любила. Благо о том, что кое-кому мерещилось на болотах, он дома не распространялся.
— Много вы в драконах понимаете! — заупрямилась Ксюха. — А кто мне глазки испортил? Скажете, Серый Волк?
— Всё, довольно разговоров, Ксения, садись за стол, — решительно вмешалась Алёна, вздохнула и тихо пояснила Колякину: — На самом деле это был «Град»
[110]
… В Грозном мы жили, на Минутке
[111]
… Ладно, хорош, давайте ужинать. Андрей, не стесняйтесь, присаживайтесь вот сюда. Давайте-давайте, каша стынет!
Каша была гречневая, томлённая с белыми грибами — ни на какой газовой плите такую не приготовишь. Плюс кислые щи, жаренная со свиными шкварками картошка и свежий, домашней выпечки хлеб.
Вот такой скромный ужин в товарищеском кругу.
Сняли пробу, откупорили «Абсолют»…
— Братцы, без обид, я пас. — Милиционер Сергей сразу поставил свой стакан на попа. — Мы с Ксюхой лучше пепси…
Его никто не стал уговаривать, хотя пепси под харчи из русской печки — это, несомненно, кощунство.
Когда старший прапорщик и Колякин, неся сверкающий карбюратор, выбрались на крыльцо, Владимир мельком посмотрел вверх, невольно остановился и в изумлении произнёс:
— Ох и ни хрена ж себе! Ты посмотри только, майор!..
— У природы нет плохой погоды… — запел было пребывавший в благорастворении Колякин, но, когда поднял глаза, ему тоже стало не по себе.
Туман на глазах редел. Фирменный пещёрский туман, густая и непроглядная махровая простыня, каждую ночь кутавшая райцентр. Природная аномалия, как формулировала заезжая официальная наука. И вот эта аномалия таяла как эскимо, и без неё необъяснимым образом делалось по-настоящему неуютно.
— Будем считать — всё к лучшему, — не слишком уверенно проговорил старший прапорщик. — И карбюратор поставим, и ты без проблем до дому доедешь…
— Угу, — проворчал Колякин.
Песок под ногами, благоухание душистого табака, непривычно яркие звёзды над головой… Глубоко в памяти начали просыпаться детские впечатления о поездке на черноморский юг. Правда, небо там, в отличие от здешнего, было чёрное-пречёрное, а звёзды — бесчисленные и такие яркие…
— Слышь, Володя, а вот Алёна Дмитриевна, — деликатно начал майор, — она тоже из ваших? В смысле, из наших? Короче, из МВД?
Спросил, в общем, ради праздного интереса, чтобы опять-таки не молчать, но уже не потому, что опасался — «заведут». Его всерьёз беспокоило, что же это, блин, делается в природе, почему редеет туман? За свои двенадцать лет в Пещёрке он такого не видел ни разу. Глобальное потепление? Солнечная буря? Озоновая дыра?..
— Нет, Алёна точно не из системы МВД, — почему-то усмехнулся старший прапорщик. — Музыкант она, на кларнете играла, детей в школе учила. А школа та была, — тут он серьёзно и зло выругался, — в славном городе Грозном. Так что теперь Алёна здесь с дочкой живёт. Хорошая женщина, самостоятельная. Наверное, потому ей и не очень везёт.
Так, за разговорами, они прошли вдоль палисадов, выбрались на площадь и, выдыхая последний хмель, вернулись к «четвёрке». Полная луна отбрасывала тени, чеканя в серебре весь ансамбль пещёрского центра: статуя развенчанного вождя, здание мэрии, гостиница… Довольно странно, когда недвижимое носит название, свидетельствующее о движении, а подвижное заимствует имя у неподвижного. Против дверей «Ночного тарана» стояла «Великая Стена». Не та, что из кирпичей, а та, что на колёсах и числится джипом. Козодоев его сразу узнал. Китайский вездеход, принадлежавший своим соплеменникам, так и не прошёл техосмотра. Интересно, что собирался делать на ночь глядя его хозяин?
— Давай, майор, открывай коробочку. — Старший прапорщик обернулся к «четвёрке» и скоро уже поднимал капот. — Ну, благословясь…
Тут оказалось, что возлияние всё-таки даром не прошло — они забыли прихватить из дому мощный фонарь. Козодоев расхохотался, икнул и, слегка рисуясь, принялся ощупью ставить карбюратор на место.
— Володя, может, я в лабаз сбегаю? — протянул ему Колякин ключи от машины. — Я ведь пока тебе не нужен?
Ему жутко хотелось порадовать Ксюху, купить ей что-нибудь вкусненькое. Только вот что? Катьку, например, хлебом не корми, давай ананас, будет мусолить его, пока губы не облезут. А Ксюха?
Он чуть не вернулся с полдороги, решив проконсультироваться у Козодоева, но судьбе было угодно, чтобы внешние события отвлекли их обоих.
Наживляя гаечку, старший прапорщик периферическим зрением заметил какое-то движение у гостиницы. Поднял голову, прищурился против лунного света и на мгновение обомлел — из дверей выплывала натуральная негритянка. Рослая, статная, она двигалась со своеобразной грацией гориллы, малоподвижной на вид, но умеющей быть стремительной и — нутро подсказывало — смертоносной. Одета она, правда, была не в тюрбан, бусы и разноцветные тряпки, а в самые привычные джинсы и белую майку. Козодоев едва не выронил крохотную шайбу: «горилла» ещё и дымила длинной толстой сигарой, зажатой в белоснежных зубах. Сперва туман, теперь эта тётка, чего третьего ждать?.. Между тем негра, которую легко было представить несущей на голове корзину бананов, а за спиной — младенца, преспокойно забралась в джип, пыхнула напоследок сигарой — и «Великая Стена» с рёвом унесла её в ночь.
«Ну полный интернационал! — Козодоев ошалело перевёл дух и снова занялся карбюратором. — И что это их всех сюда тянет? В три слоя мёдом намазано?.. Опять аномалия? Надо будет проверить…»
А Колякин в это время смотрел, как откатываются модерновые, недавно установленные ворота и со двора магазина этаким дредноутом, не лишённым, впрочем, тяжеловесного изящества, выплывает здоровенная фура. Обшарпанный такой, видавший виды фургон-рефрижератор, прицепленный к седельному тягачу «Сканья». Заляпанные, нечитаемые номера, надпись на борту «Рыба — Мясо», плохо соответствующая слишком басовитому рокоту явно форсированного — стратегическую ракету таскать — двигателя. А главное — водитель!
Посмотрев, как изящно он вывел «дредноут» из узковатых ворот, Колякин невольно восхитился мастерством, глянул в лобовое стекло и перехватил взгляд — цепкий, вещественный, хищный. Так смотрит волк, отправляясь под луной на охоту.
Вовсе незачем оказываться у него на пути, переходить дорогу, мозолить глаза…
Колякин и не стал. Приветливо улыбнулся, отошёл в сторонку, проводил фуру взглядом и второй раз за вечер толкнул дверь магазина. Кто там окопался — мафия, бандиты, федералы? Ему было плевать, главное, чтобы цены не задирали. Если рыба сгнила с головы, о мелкой пакости в её брюхе беспокоиться уже бесполезно. Колякин выбрал ананас поароматнее, добавил к нему шоколадный торт, расплатился у кассы и уже на крылечке услышал знакомую песенку ожившего мотора «четвёрки». В предках у старшего прапорщика явно числился Кулибин. А может, и легендарный Левша.
