— Теперь, маленькая мисс, давай поговорим о твоей игре с переодеваниями, — продолжал допрос Уинтроп. — Кто научил тебя притворяться?
Лицо девочки оставалось непроницаемым. Эдвин подумал, что она хочет разреветься, чтобы вызвать жалость взрослых. Но малышка оказалась крепким орешком и вела себя как пойманный с поличным преступник, отказывающийся давать показания и не испытывающий никаких угрызений совести.
— Все не так просто, Эдвин. Не забывай про ленточку, — напомнила Катриона.
Уинтроп уже думал об этом. Легкий металл использовался в авиационной промышленности, и лентой мог служить обыкновенный обрезок металлической пластины. Хотя на ощупь материал все-таки казался очень странным.
— Есть еще кое-что. Взгляни на нее.
Эдвин послушался. Лицо девочки не отличалось оригинальностью, но с глазами было что-то не так — фиолетовый блеск.
— Маленькие Человечки существуют, — вдруг сказала девочка, — это не выдумка. И они играли со мной. Очень долго. А здесь, на земле, живут их друзья. Посредники в темных очках.
— Как тебя зовут?
— Роза, — уверенно ответил ребенок.
Пыталась ли она вернуться к сказке, которой ее научили? Или, может, девочку загипнотизировали, и она действительно верит в то, что говорит?
Вдруг Эдвин увидел, что Катриона имела в виду.
Лицо ребенка изменилось. Не просто выражение лица, а форма: нос округлился, подбородок стал не таким острым, скулы сгладились. Сначала, когда Эдвин с Катрионой только увидели девочку, у нее были тонкие губы, из-за которых виднелись острые зубы. Теперь же губы ребенка оказались пухлыми, прямо как у Катрионы. Локоны стали тугими, закручивающимися, как маленькие спирали.
Уинтроп испуганно отшатнулся и взглянул на тело пастора, накрытое оранжевым одеялом. Невозможно поверить, чтобы этот ребенок…
…этот ангел?
— В чем дело? Что случилось?
Сэр Артур заволновался, не понимая, что происходит у него под носом. Наверное, для детектива было унизительно само сознание того, что не он нашел ключ к разгадке. Конечно, писатель приехал позже и не видел, как выглядела девочка, когда прибыли Катриона и Уинтроп. С тех пор лицо ребенка постоянно едва заметно менялось.
— Посмотрите на ее лицо, — сказал Уинтроп.
— А что с ним?
— Оно меняется.
Фиолетовый блеск сменился зеленым.
Сэр Артур ахнул.
Девочка выглядела старше, лет на двенадцать-тринадцать. Из-под сутаны теперь виднелись ступни и лодыжки; плечи стали шире и приобрели более округлую форму. Лицо снова сузилось; цвет глаз поменялся на миндальный.
— Это не та девочка, которую похитили, — прошептал сэр Артур, — она одна из них, подменыш.
В первый раз за весь день Уинтроп по-настоящему согласился с писателем.
— Существуют злые эльфы, — размышлял сэр Артур, — которые крадут детей и оставляют в колыбели своего.
Уинтроп знал похожие народные сказки. Эдвин не очень верил в их правдивость, но сразу понял, что девочка может быть примером феномена, который послужил поводом для распространения поверий об эльфах.
Не обязательно верить в злых гномов, чтобы понимать, что мир не так прост, как кажется.
— Кто ты, Роза? — ласково спросила Катриона.
Девушка встала перед ребенком на колени и взглянула в ежесекундно меняющееся лицо.
Уинтроп заметил, что под сутаной тело девочки стало более женственным; кудряшки распрямились, волосы отрасли; брови стали тонкими и изогнутыми.
— Роза?
Катриона придвинулась ближе.
Девочка сморщила лицо и злобно зашипела. Она открыла рот, шире, чем это мог сделать нормальный человек. Клыки «крошки» превратились в ядовитые змеиные зубы. Адское создание снова зашипело и выбросило длинный раздвоенный язык.
В следующее мгновение в лицо Катрионы брызнула ядовитая жидкость.
9
Жестокое коварство
От ужаса Катриона застыла на месте, но в последний момент все же успела закрыть глаза рукой. Ядовитая слюна обожгла ладонь девушки, и она инстинктивно вытерла руку о ковер, в кровь разодрав кожу: Катриона боялась, что яд может оказаться смертельным.
Девочка спрыгнула со стула и нависла над Катрионой, угрожающе раскачивая плечами и бедрами, которые уже едва ли можно было назвать человеческими. Кожа пришелицы позеленела и покрылась чешуйками, а глаза стали красно-зелеными, с треугольными зрачками. Девушка даже подумала, что у чудовища есть мигательная перепонка.
Катриона вспомнила зловещий шорох мамбы.
Панический страх сковал тело девушки, но внутренний голос корил ее за проявление слабости.
Эдвин схватил со стола нож для писем и вонзил его в девочку-змею.
Покрытая черными шипами зеленая рука вцепилась в запястье Уинтропа, больно вывернув кисть, и он выронил оружие. Шипящая тварь придвинулась ближе к горлу мужчины.
Паника Катрионы бесследно исчезла. Девушка ударила девочку ногой по щиколоткам так, что та потеряла равновесие, и все трое, сцепившись клубком, рухнули на пол.
Роза вырвалась, сбросив запутавшуюся в ногах Катрионы сутану, и, обнаженная, встала перед сэром Артуром. Ее мерцающее чешуей тело было столь же прекрасно, сколь и отвратительно. На коже переливались разноцветные полосы всевозможных оттенков зеленого, коричневого, желтого, красного и черного. Сзади появилось некое подобие хвоста. Прямые волосы струились по шее и плечам, раздуваясь, словно капюшон кобры. Нос и уши превратились в узкие, с резными краями щелки, внутри которых шевелились красные реснички.
Катриона и Эдвин попытались подняться, но, споткнувшись друг о друга, повалились обратно.
Роза ухмыльнулась, обнажая зловещие клыки, и положила свои омерзительные руки с длинными острыми когтями на грудь сэра Артура. Девочка начала напевать, вернее, издавать свистяще-шипящие звуки, видимо, в знак восхищения.
Во всем облике — в чуть покачивающихся плечах и бедрах, в разрезе глаз — сквозило нечеловечески жестокое коварство. Перед сэром Артуром стояло создание, убивающее ради самого удовольствия убивать, и которому весьма льстило присутствие публики.
Писатель уперся спиной в каминную полку. Он вытянул руку и нащупал плоское распятие, стоящее между двумя подсвечниками. Преподобный Хаскинс, по-видимому, не очень тяготел к католицизму, поскольку в комнате, кроме распятия, трудно было найти другие предметы, говорящие о его профессии.
Красно-черные губы Розы приблизились к лицу сэра Артура, чтобы одарить детектива смертельным поцелуем. Изо рта девочки-змеи вылез раздвоенный язык и скользнул по переносице и по щекам писателя, оставляя на коже мерцающие полосы.
Сэр Артур сжал в руке распятие и поднес его к лицу Розы, прижав крест ко лбу пришелицы.
