— Я воздержусь, и ты знаешь почему.
— Да, конечно.
Шанталь направлялась в сторону кают, желая поговорить с Дюроком. Постучав в дверь моделиста, она удивилась, как быстро тот открыл.
В келье Роджера имелись лишь плоский экран для внешних связей, табурет и койка. Очевидно, Модел довольно часто выходил на связь со своим представителем, в качестве заставки на экране светилось лицо Его Преподобия: Дюрок жил и работал под неусыпным оком своего господина.
Мужчина отступил в сторону, пропуская гостью в каюту. Шанталь слегка пригнула голову: потолок оказался невероятно низким. Дюрок пригнулся тоже и слегка задел световое изображение Модела, однако Шанталь постаралась избежать прикосновения к Преподобному, словно тот был настоящий.
Дюрок предстал в довольно странном виде: тело до пояса изранено ударами кнута, некоторые шрамы зажили, однако большинство продолжало кровоточить. В руке он держал кнут, очевидно, тот самый, которым бичевал себя. На конце орудия блестели мелкие лезвия.
Шанталь и не подозревала о подобной странности коллеги.
Изображение на экране сменилось, возникли знакомые картины: одетые в черные балахоны моделисты крадучись шли по усеянному мертвецами полю.
— Восстание басков? — спросила она.
Дюрок кивнул.
Большинство участвовавших в Первом восстании люто ненавидели Модела. Некоторое время назад произошел известный инцидент, когда высокопоставленного чиновника отдали под трибунал за то, что тот ослушался приказа и попытался остановить резню, затеянную Наставником.
Дюрок, наверное, был единственным новообращенным из Вооруженных Сил Европы, неудивительно, что он чувствовал потребность в самоистязании.
— Джером будет голосовать "за".
Моделист понимающе кивнул.
— Я подготовлю для Брюсселя официальный доклад, и мы подпишемся под ним. На этом наша работа будет окончена, и все желающие смогут разъехаться по домам.
— Ты тоже поменяла свое мнение, сестра?
— Голосование будет открытым.
— Знаю.
Дюрок внимательно посмотрел в глаза женщине. Что-то странное чувствовалось в его взгляде, но Шанталь не могла понять причину своего интуитивного ощущения.
— Да, я тоже поменяла свое мнение: вместо "Воздерживаюсь" теперь проголосую "Нет".
Она не спросила, поменялось ли мнение Дюрока: это бесполезно, ибо ярый сторонник Модела никогда не поменяет своего мнения.
— Извините, сестра. Конечно, каждый должен действовать в соответствии со своей совестью.
Роджер посмотрел в сторону изображения Модела, словно в поисках одобрения.
Решение было передано в Брюссель по специальной линии связи, и в итоге Поправку Модела-Дафф внесли в новый Уголовный кодекс.
В канун Нового года Джозеф Модел провел праздничный митинг в городе Вадуц, где в своем обращении к массам назвал Шанталь Жулеру, Джерома Родса и Роджера Дюрока "добропорядочными христианами". Он добавил, что на Небесах эти люди уже создали себе репутацию праведников, радеющих о высших интересах, а не только о собственном земном благополучии. Он также пообещал всяческую поддержку передовым отрядам своих сторонников в Праге и осудил Тель-Авив в поощрении жителей гетто убивать своих спасителей-моделистов.
Официально Еврокомиссия расформировалась, однако ее члены все еще продолжали находиться на "Мейринке". Запрет на временное пересечение границ продолжал действовать до тех пор, пока полностью не прекратятся все боевые действия на территории Союза. В новогоднюю ночь произошло очередное убийство. Павел Захрадник погиб страшной смертью: его голова полностью сгорела при странных обстоятельствах. Жена Захрадника присоединилась к международной организации "Родственников Хакуиллских Жертв". Поправка Модела-Дафф, вернее, их совместный Закон, возымел обратную силу: Петра Захрадникова лишь пополнила грустный список убитых горем родственников.
К бесконечному судебному процессу прибавился еще один иск, и адвокаты администрации "Пирамиды" всеми силами противостояли передаче дела в Верховный Европейский суд в Киеве.
Мораг Дафф продлила срок между выборами до десяти лет, и после принятия своей Поправки пользовалась в стране невероятной поддержкой. Она осмотрительно никогда не упоминала на публике имя Модела и объявила, что отныне посвятит себя новой цели — борьбе с обнаженной натурой в искусстве и в жизни. Кругом царили вольность и разврат, которые, по словам Мораг, следовало немедленно ликвидировать. Дафф неустанно повторяла на всех публичных выступлениях свой предвыборный лозунг: "Мир вновь станет совершенным!"
Шанталь оставили ее каюту, однако с приходом отрядов Вооруженных Сил Европы Джерому и Дюроку предписали разделить помещение. В одном из парков неподалеку от порта Саботая жестоко избили моделисты, после чего пострадавшего поместили в лагерь беженцев в Карпатах, где чешский канцлер Дрынкова обещала надежное убежище и защиту всем беженцам. Дюрок не хотел принимать участия в каких-либо мероприятиях, устраиваемых находящимися в городе моделистами, и каждый раз, когда слышал о приезде отрядов милиции, в которых предполагалось его участие, закрывал ставни в своей каюте.
Кардинал Мензи потребовал от Шанталь немедленного возвращения в Рим, как только снимут запрет на пересечение границ. Сестра пыталась занять время чтением молитв, однако не могла избавиться от мыслей о новых жертвах маньяка. Единственное, что хоть немного отвлекало от мрачных воспоминаний, — неоконченная научная работа по теории психологии современных детей.
Подсознательно женщина все еще чувствовала адское огнедышащее создание, с которым столкнулась во время неудавшегося виртуального интервью.
— Что ты сканируешь? — спросил Джером.
С палубы доносились крики бойцов Вооруженных Сил Европы, которые делали утреннюю зарядку. Дюрок был старше любого из солдат лет на двадцать и пользовался среди них особым уважением.
Джером казался расстроенным: в этом году он уже не проведет отпуск с матерью, как планировал. По всей видимости, никто из членов Еврокомиссии не сможет покинуть Чехию до весны. К тому же перестали платить зарплату.
— Я просматриваю записи, где описаны встречи, ход исследований и т. д.
— Думаешь, мы упустили какие-то детали?
— Не знаю, но что-то беспокоит меня.
— Да ладно, Шан, как говорится, все чики-пики. Нашу работу мы выполнили, дело осталось за юристами.
В День святого Валентина Саботай сбежал из лагеря переселенцев и приехал в Прагу, где, согласно информационным сводкам, его и подстерег Хакуиллский маньяк. Когда нашли тело, Саботай выглядел как судья Джонатан: голова взорвалась, изо рта торчали детали смертоносного механизма.
Это событие повергло Шанталь в серьезную депрессию, она очень любила несчастного робота и чувствовала, что потеряла настоящего друга. Родственников убитого смогли установить с трудом, несколько женщин, назвавшихся его женами, уже вступили в организацию "Родственников Хакуиллских Жертв" и подали судебный иск. Однако Шанталь понимала, что дело не дойдет до Верховного суда в Киеве до тех пор, пока не поймают очередного убийцу.
