Подала голос старушка:
– Ты забыл рассказать, зачем ты впутал в дело малышей!
– Они уже не дети, уважаемая.
– Маленькие, заблудшие дети…
– Кто?!
– Вы не просто прошли обряд инициации. Вас пропустили через гак, дур-ан-ан из лаб, установку, на которой не прошит код защиты, как на всех аппаратах для посвящения смертных. Там вообще нет кодов. Гак предназначен для проведения экспериментов. Вас разобрали и впихнули ваше тщедушное сознание в тело, лишенное всех стопоров остального мира. У вас нет ограничений на развитие, на срок жизни. Это вам уже сказали, а может, вы и сами догадались. Но самое главное в том, что у вас нет той черной коробки, благодаря которой я или она можем щелчком пальцев превратить вас в слюнявое подобие гриба. Вы – почти что мы…
– Ты не сказал главного…
– Конечно… Мамми… – Он повернулся к русичам. – И еще вы – оружие. То самое, с которым можно выйти на большого зверя… Я ведь тоже… неполноценен… – Он развел руками.
Русичи молчали.
– Много лет назад мы погрязли в жестокой войне. Братья не могли поделить Землю… Власть… Один клан резал другой. Цивилизация была на грани вымирания. Если бы выиграл Эн-ки, то мы потеряли бы большую часть транспортников, в случае победы Эн-лиля погибли бы наши лучшие инженеры. Тогда был заключен мир. Странный мир. Эту Землю, место космодрома и Экуров, центров по передаче материала, отдали под контроль этой карге, тогда еще вполне молодой… Инанна… Иштар… Мамми. И зашили нам один маленький код. Мы не можем убивать друг друга… Но можем портить друг другу нервы и перехватывать источники золота. Больше золота – больше власти. Простая аксиома… и старейшая игра на планете.
С тех пор партия не затихает. Один вышиб другого из Египта, но поверженный бог осел в Греции и поднял ее. И уже его отпрыски разрушили Карфаген и переплавили в чушки святыни врагов. Это был удар… Хороший реванш… Вчерашние триумфаторы были вынуждены бежать в Гиперборею, откуда вернулись с толпами готов. И так далее, далее, далее… Сами видите.
– А мы?
– А вы – те, кто грохнет эту бабушку и освободит мне Э-Кур. И я, в благодарность, отправлю вас домой…
Старушка маразматически хихикала.
Костя встряхнул головой:
– Экуры… Боги… Херня какая-то!!! Горовой где?! И кто ты сам, в конце концов?!!
Незнакомец уже полностью справился со своими чувствами, теперь он был волне уверен в своих силах.
– Его я тоже верну. Идет? И даже вашего четвертого друга, молоденького воина.
– Пригодько?! Он же мертв! Мы же его сами схоронили…
Бабушка выдавила сквозь зубы, сжатые в очередном приступе истерического смеха:
– Верить ему – удел дурачков… Он – Мардук, хотя в северных землях его зовут Локи, бог обмана.
Локи-Мардук скривился на такое заявление:
– Один – бог предательства, а не я… – Паренек обернулся к русичам: – Друзья, мы ж с вами…
Закончить фразу не дали. Из темноты прохода за спиной старушки метнулись тени.
– Костя!!!
Два выстрела слились в один. Заросшая шерстью образина, выросшая в проеме, взревев, уронила сучковатую дубину. Еще выстрел, и череп чудовища разлетелся кровавыми ошметками.
Малышев обернулся обратно к Локи. Пока Сомохов передергивал затвор, Костя захотел удостовериться в том, что бог коварства остается под их контролем.
Русич успел разглядеть свет, исходящий из странного шара в руках противника.
Стрелял он навскидку, повинуясь больше инстинкту, чем разуму… И попал в стену. Паренька не было нигде.
– Костя!!!
Следующая тварь уже заносила дубинку. С рук бабушки, непонятно каким образом оказавшейся между русичами, сорвалась молния. Разряд врезался в грудь образины, остановив ее на секунду, пока следом не полетели пули.
Не успела упасть одна тварь, как из-за ее спины уже выскочила следующая. Узкий вход позволял атаковать только поодиночке, и это пока спасало людей, очутившихся в каменной ловушке.
Выстрел, еще один, сухо щелкнул боек револьвера, рядом, чертыхаясь, Улугбек всаживал в опустевший магазин длинные тушки патронов.
Костя вытащил меч.
– А-а-а!!!
Но перед страшилой выросла хрупкая фигурка древней богини. Глаза Кости ослепила короткая вспышка, и тело старушки полетело в одну сторону, а оплавленная туша – в другую.
Очередная тварь не заставила себя ждать.
Сомохов уронил патрон… Звяканье еще только начало отдаваться эхом в зале, как Костя поднырнул вперед, целя узким лезвием меча в незащищенный живот существа. Образина взмахнула дубиной и… рухнула на вытянутый клинок, погребая под собой и меч и человека.
Из-за кучи-малы, которую образовали тела нескольких тварей, послышался знакомый голос:
– Вы там живы?
Сомохов осторожно переспросил:
– Венегор?
Фламандец легко перепрыгнул через трупы. Окровавленный двуручный меч в его руке смотрелся игрушкой.
– Венегор, Улугбек, помогите, – хрип был едва различим.
Сомохов бросился раскапывать завал. А Венегор застыл… при виде скорчившейся в углу фигурки.
Когда голова Кости показалась из-под мертвой туши, его глазам предстала необычная картина: высокий рыцарь сидит, уложив на колени старушку. Одной рукой он придерживал ее голову, а второй вливал в рот что-то из походной фляги. Слова, слетавшие с губ фламандца, звучали на неизвестном языке. Медленная тягучая песня, заговор, волшба… и странно знакомая размытость силуэта. Черты рыцаря дергались, менялись, расплывались и таяли, пока на месте Венегора не появился невысокий старикан. Седая бородка, жилистое тело труженика, изборожденное морщинами лицо.
Оба русича, не сговариваясь, начали забивать последние патроны в магазины.
– Ты кто?!
Короткий злобный взгляд из-под густых бровей, и дальнейшие вопросы застряли в горле. Как будто из глаз дедка в их сторону метнулось живое пламя.
Наконец веки богини затрепетали, дернулась рука, приоткрытый рот стал сам ловить капли жидкости, падающие из баклажки.
Старушка открыла глаза:
– Ану… Прадедушка…
Дедок усмехнулся:
– Анунитум
[96]
, я уже много раз говорил тебе – не называй меня так. Неужели ты хочешь обидеть старика, напомнив, сколько мне лет?! Зови дедом, а еще лучше – батяней.
Он говорил все на том же незнакомом… слегка гортанном, с каждым словом становившемся все более понятном наречии.
Костя повторил вопрос:
– Ты сам кто?! Тут люди-то остались?!
