Отсюда надо было выбираться. Но как? Испанцы, приученные драться в строю, намертво вросли в брусчатку мостовой. Отходить было опасно, а вперед продвинуться невозможно. Слишком плотной оказалась стена человеческих тел.
Вдруг в задних рядах индейцев началось какое-то волнение. Град камней и стрел ослаб. Раскрашенная толпа подалась назад. Наверное, конница покончила со своим противником и ударила сбоку, сея панику и смерть.
Боевой дух всколыхнул Ромкину грудь.
Подняв руку со шпагой, он заорал боевой клич конкистадоров:
— Сантьяго!
— Сантьяго! Сантьяго! — понеслось в ответ.
Камень из пращи ударил в Ромкин шлем. Молодой человек зашатался, чьи-то руки подхватили его, удержали и отпустили. Он замотал головой, пытаясь прийти в себя. Первый ряд сомкнулся и двинулся на врага. Все быстрее и быстрее шли воины, охваченные предчувствием скорой победы.
Под ногами передних провалился мостик через канал, выложенный голубой плиткой. Под прикрытием плотного огня упавшие в воду солдаты выбрались на берег, кашляя и отплевываясь. Никто не погиб, но промокшая одежда сильно стесняла движения. Люди перебросили через канал несколько дверей, вырванных вместе с коробками, и двинулись дальше.
Преодолев сопротивление группки индейцев, отряд втянулся в новую улочку, уже предыдущей. Медленно, как в тягучем, липком кошмаре, стена трехэтажного дома отделилась от остова и стала падать на испанский авангард. Солдаты заметались. Кто-то пытался отскочить назад, но натыкался на щиты товарищей, кто-то бросился вперед в надежде проскочить.
Стена упала в облаке глиняной пыли, крик десятка придавленных конкистадоров болью пульсировал в ушах товарищей. Ответом был вопль множества индейских глоток. Засада! Тучей саранчи выскочили туземцы из окон, дверей, подвалов, и битва закипела снова. Ромка оказался в третьем или четвертом ряду и не мог дотянуться до врага. Ему оставалось только кричать и давить на спины солдат, ломящихся вперед.
Узкое пространство перед конкистадорами очистилось вновь. Опять засада! Или на этот раз побежали?
— Стоять! Всем стоять!!! — заорал Ромка.
Бойцы замерли. Поняв, что военная хитрость не удалась, индейцы снова поперли напролом. Самые громадные потери как будто проходили незамеченными, а неудачи только увеличивали боевую ярость. Они кричали, что утром принесут всех в жертву, дав своим богам сердца и кровь испанцев, а ноги и руки возьмут для праздничных пиршеств, туловища же бросят содержащимся взаперти ягуарам и пумам, ядовитым и неядовитым змеям. Талашкаланцам же обещали, что напихают их в клетки, откормят и постепенно будут их также приносить в жертву. Сквозь потоки свиста и воплей градом сыпались дротики, камни и стрелы.
К Ромке протолкался де Ордас:
— Дон Рамон, пора отходить. Мешики ввели в бой столько сил, что нам здесь не пробиться. К тому же мы непростительно оголили тыл и фланги. Один слаженный удар из переулка, и колонна окажется разрезанной надвое. Мои стрелки в рукопашной долго не выстоят. Да и огненный припас кончается.
— И то верно, — ответил юноша, окидывая взглядом дома, над крышами которых мелькали темные головы с перьями за ушами. — Я перейду в арьергард, а здесь оставлю десяток людей покрепче. Будут вас прикрывать.
Де Ордас кивнул и вернулся к своим стрелкам. Старательно обшаривая взглядом крыши, чтоб не смотреть в угрюмые, измученные лица бойцов, Ромка стал объяснять им, что нужно вернуться.
— Вернуться без воды? Там раненые, они умрут, да и мы следом, — послышался несмелый ропот.
— Кто хочет умереть, может оставаться! — рявкнул молодой человек, взмахнув шпагой. — Могу помочь. Чтоб быстро и без мучений!
Недовольно бубня что-то под нос, солдаты перестроились и двинулись обратно. Каменный дождь снова забарабанил по доспехам. Чтоб быстрее преодолеть это пространство, конкистадоры побежали, грохоча сапогами по каменной мостовой. Обессиленные, в тяжелых панцирях и шлемах, они скоро выдохлись. Ромка слышал за спиной их тяжелое дыхание, сбивающийся шаг, вскрики и глухие удары камней. Ему захотелось закричать, чтоб они не останавливались, что осталось немного, но сердце, скачущее по грудной клетке, затыкало горло, мешало, давило на легкие, скрипящие от натуги, бросало в голову потоки крови, способные взорвать тонкий череп.
Вот, наконец, и ворота Ашаякатля. Град камней ослаб, но надо еще перебежать через площадь. Что-то чиркнуло по его кирасе. Стрелы? Черт, конечно, лучники на окрестных домах. Быстрее, иначе всем конец. Ромка прибавил ходу, хотя думал, что это уже невозможно.
Тяжелые створки стали медленно приоткрываться. Быстрее! Быстрее! Из боковой улицы появился большой отряд индейцев. Их жуткие крики сплелись с обреченным стоном солдат, завидевших новую опасность. С крепостной стены зарокотали фальконеты. Ядра легли между индейцами и испанцами, взламывая мостовую и поднимая осколки камней и тучи пыли. Басовито, внушительно заговорили аркебузы стрелков, оставшихся на стенах. Быстрее! Быстрее!
Ворота!
Ромка влетел во двор, принял немного в сторону, чтоб не попасть под ноги товарищей, и упал прямо на землю. Обессиленный, он смотрел, как буквально вползают во двор некогда победоносные отряды, уверенные в своей несокрушимости. Неужели это конец?
Послышалось цоканье копыт по камням. Кавалеристы? Да, так и есть. Господи, да что это с ними?! Окровавленные, еле сидящие на конях, они проскакивали в боковую калитку один за другим. Некоторые тут же соскакивали на землю, бросали поводья конюхам и помогали снимать с седла раненых всадников, другие просто вались на землю, ползком убираясь из-под копыт. Несколько коней вернулись без седоков.
Испанская армия не перестала существовать, но это был разгром.
Мирослав брел по пустынным улицам. Все население города ушло в самый его центр. Судя по грохоту и крикам, доносящимся оттуда, там шли нешуточные бои. Нехорошее предчувствие холодило кожу между лопаток. Воин прибавил ходу.
Он должен был выполнить задание, спасти Ромку и найти Вилью-старшего. Зная характер парня, Мирослав предполагал, что тот сейчас в самом центре событий. А вот где папаша? Трудно поверить, чтоб такой человек, боец, дипломат, шпион, не раз выходивший сухим из самых мокрых дел, пропал среди этих варваров. Но кто знает, где и под какой личиной он скрывается?
Вот и площадь, улицы, запруженные огромными орущими толпами. Штурмовые лестницы, осадные машины, стрельба и грохот. Тучи стрел и камней.
Судя по всему, дела у осажденных складывались не блестяще. Надо скорее идти на выручку, но как же туда попасть? «Эх, придется тряхнуть стариной», — подумал он, скидывая индейский балахон.
Под градом картечи волна нападающих отошла и тут же накатилась вновь. Полетели камни и стрелы. В воздух поднялись штурмовые лестницы.
— Опять?! — вздохнул один солдат, берясь за копье.
— Такое чувство, что они не остановятся, пока последний из них не сдохнет, — согласился другой, проверяя крепление щита.
