— Точно, — поддержал товарища Мякишев. — Тут взрывчатка нужна, а не заступы наши. А по камню и расценки другие, надо понимать…
— Я думаю, — повернулся к ним начальник экспедиции. — Никакие шурфы вообще не нужны. Факт падения метеорита практически доказан, а образцы… Вон их сколько! Так что успокойтесь, товарищи: никто вас камни тесать не заставит.
— Думаю, что концентрация иридия здесь, — постучал ногтем по обломку, который держал в руках, Зельдович. — Превышает все ожидания. Это иридиевая руда, товарищи! Настоящая иридиевая руда! Нужно немедленно проделать анализ…
Рабочие переглянулись: университетов они не заканчивали, но поняли мужицкой своей хваткой, что недаром ученые люди так радуются, что чуть в пляс не идут. Что шурфы бить в сплошном камне не придется, их, конечно, тоже радовало, но еще больше — возможная выгода от открытия. Ученые-то люди возвышенные, а земным людям важно земное.
— А это… Нам какая-нибудь прибавка за это будет? — осторожно поинтересовался Мякишев.
— Премия, — ввернул Лапин.
— О чем вы? — бросил на них непонимающий взгляд начальник экспедиции. — Какая еще премия?
— Значит, не будет, — сникли оба.
К чему радоваться, если ничего от этого открытия в кармане не зашуршит? Суета одна.
— Да вы что? — не выдержал Слава. — Это же иридий! Понимаете? Иридий!
— Что иридий? — буркнул Николай Лапин. — Не видели мы этого вашего иридия будто…
— Да, не видели! Это же мес-то-рож-де-ние! Настоящий клад! Тут не только премии…
— Это пахнет орденами, товарищи, — веско сообщил Зельдович, поправляя очки в перевязанной проволочкой железной оправе.
Мужики снова переглянулись.
Про ордена они понимали. Сын Мякишевских соседей недавно вернулся со срочной службы, и вся улица завидовала новенькому ордену, сияющему на защитного цвета гимнастерке героя-пограничника, отражавшего «происки японских милитаристов» на никому доселе неведомом озере Хасан.
[23]
Шепотом передавались слухи, что к невиданной красной эмалевой звездочке прилагается солидная денежная сумма. Конкретно никто ничего не знал, и вскоре сумма эта выросла во «многие тыщи».
[24]
Особенно когда «орденоносец» купил мотоциклет и гонял по городу, вызывая завистливые взгляды мужского населения и томные — женского.
— Рано делить шкуру неубитого медведя, товарищи! — Зубов вожделенно поглядывал на неприступный на первый взгляд хребет. — Нужно перебраться на другую сторону. Если местные жители говорят правду — непосредственно кратер должен находиться там. Озеро, — пояснил он.
— Как же тут перебраться? — почесали затылок мужики. — Чай не мухи по стенам карабкаться…
— А карабкаться и не нужно! — Валерий Степанович указал в ту сторону, где осыпь скрывалась за стволами сосен. — Возможно, где-нибудь там есть место пониже и поудобнее для подъема.
— Что же мы стоим? — воскликнул Слава, забрасывая на плечо тяжелый рюкзак. — Вперед, товарищи!
2
— Кто это такие? Откуда взялись?
Два человека, прячась в камнях, наблюдали за копошащимися на берегу озера фигурками в мощный бинокль. Они старались не делать лишних движений, чтобы не привлечь внимания пришельцев.
— Не могу знать. Всего пять человек, появились тут дня три-четыре назад…
— Четыре дня? И я узнаю об этом только сейчас? Чем занимаются ваши люди, подпоручик?
— Да они с другого конца озера пришли, — оправдывался юный, еще, наверное, и не брившийся офицер прошлогоднего выпуска. — У меня приказ охранять подходы к «дефиле»…
— Приказ, приказ… — полковник опустил бинокль. — Надо выставить секреты по всему периметру…
— Так точно!
— Чего вы орете? Потом, все потом… Как они умудрились пробраться через болото? Проводник из местных?
— Вполне возможно… Но весь прошлый год стояла засуха… Да и это лето…
— Вы правы, засуху мы не учли… — задумался полковник, вновь приникая к окулярам. — Болото вполне могло обмелеть… Надо задуматься об исследовании бродов и минировании наиболее проходимых… Сколько их?
— Мы насчитали пятерых.
— Пятеро… Все здесь… — пробормотал офицер, не отрываясь от бинокля. — Хотя это может быть лишь передовым отрядом… Чем они заняты?
— Роют ямы на берегу.
— Золотоискатели?
— Не похоже. Промывочных лотков не наблюдается. Возможно, геологи, господин полковник.
— Геологи? Вполне вероятно… В общем, так, поручик: продолжайте наблюдение, свое присутствие не обозначайте. Активные действия предпринимать, только если пришельцы полезут к «дефиле».
— Слушаюсь!.. Какого рода действия?
— Любого, — буркнул полковник, осторожно пятясь назад. — Вплоть до применения оружия…
* * *
Поплавок, не дрогнув, отвесно ушел под воду, и Слава осторожно подсек, чувствуя на другом конце лески живую тяжесть.
«Только бы леска выдержала! — молил про себя юноша. — Только бы выдержала леска!..»
Собственно говоря, лески как таковой не было. Была скрученная из ниток, выдернутых из одежды, бечевка, крючок из согнутой английской булавки и поплавок, сделанный из прошлогоднего гусиного пера, найденного на берегу. Если бы молодому рыболову дома, в Москве, кто-нибудь сказал, что на такую варварскую снасть можно ловить рыбу, он бы ни за что не поверил. Что там не поверил: поднял бы на смех, поскольку в семье Ростовцевых рыбная ловля была возведена в ранг священнодействия. Сколько раз они с папой и младшим братом выбирались рано поутру на Клязьму поудить пескариков и окуньков. И хотя рыба там водилась «самого подлого сословия», как шутил старший Ростовцев, инженер одного из оборонных заводов, — снасти всегда были на высоте.
— Бешмет весь драный, а оружие — в серебре! — назидательно говорил Игорь Константинович, аккуратно привязывая к волосяной леске блестящий «карасевый» крючочек-заглотыш из сохранившихся еще со «старых времен» запасов. Увы, запас этот таял на глазах, а отечественная промышленность, похоже, не понимала, что сомов и осетров в реках в связи с победным шествием социализма и индустриализации становится все меньше, а пескари и карасики их продукцию заглотить могут лишь артельно. Да и то выстроившись в очередь.
