«Главное — конь! — решил мститель, бесшумно пятясь в темноту — это было несложно, поскольку ботинки с обмотками отобрали вместе с ремнем. Но ходить босиком бывшему деревенскому подростку было не привыкать. — А эти — подождут!»
Сложнее всего оказалось освободить выбранного коня — молодого жеребца, ласково ткнувшегося влажным носом в шею человеку в благодарность за поднесенную на ладони хлебную горбушку (в животе не евшего вторые сутки юноши играли полковые оркестры, но контакт с умным животным был важнее утоления голода) — от спутывающей передние ноги веревки. Разрезать ее было нечем, а хитрый узел, рассчитанный на ушлых конокрадов, никак не поддавался.
Наконец парень вскочил на коня. Седла рачительные казаки на ночь поснимали, но Гриша умел ездить и по-цыгански, тем более что снятые с коня путы с успехом заменили уздечку.
— Пошел, пошел… — тронул он животное, уже окрещенное про себя Орликом, вперед.
И только отъехав шагов на двести, пустил скакуна в галоп…
— Стой! — заполошно раздалось сзади. — Стой, мазурик!
«Черт, кто-то из сторожей проснулся!..»
Заставив Орлика нервно вздрогнуть всем телом, грохнул выстрел, еще один. Но быстрый конь уже уносил всадника в ночь…
4
— Я считаю слухи о регулярных войсках, занявших Кедровогорск и прилегающую к нему местность, досужим вымыслом.
Командующий Сибирским военным округом собрал срочное совещание о положении в районе Кедровогорска сразу после того, как ему доложили о бойце, добравшемся верхом до ближайшей к городу железнодорожной станции. Боец Кедровогорского гарнизона Полешкин был тяжело ранен: пуля пробила правое легкое и вызвала большую кровопотерю. В полубреду парнишка твердил о казаках с погонами на плечах, ворвавшихся в Кирсановку, близ которой стоял летними лагерями гарнизон, о десятках порубленных, о массовом переходе на сторону белогвардейцев его сослуживцев и жителей села. Опровергнуть бред раненого не удалось: все телефоны в Кедровогорске и других населенных пунктах района молчали, а дрезина, отправленная по железной дороге, пропала бесследно.
— Парень ранен, — басил начштаба округа Тимофеев. — Вот и зашли у него шарики за ролики! Откуда белые в тридцатом году? Понимаю, если бы граница была неподалеку. Но тут же сотни верст до ближайшего кордона!
Он почти слово в слово повторял догадки покойного Лагутникова, но, естественно, об этом не подозревал.
Могучий, бритый наголо мужчина с тремя «шпалами» на малиновых петлицах
[14]
выбрался из-за стола, тяжело припадая на левую ногу, подошел к огромной карте округа и провел указкой линию от китайской границы до кружочка, соответствующего Кедровогорску.
— Как видите, не менее полутора тысяч. А на пути — Чита, Верхнеудинск, Иркутск… Сомневаюсь, чтобы наши товарищи из Забайкалького округа прозевали движение крупного отряда неприятеля.
— А Монголия? — спросил угрюмо кто-то из присутствующих. — До нее гораздо ближе.
— Да, около пятисот километров, — согласился начштаба. — Но откуда в Монголии белые? После Унгерна, расстрелянного в двадцать первом…
— Это ерунда, товарищи, — перебил его бригадный комиссар. — Там тоже немало городов. Что ваши белые лесом крались всю дорогу? Сколько примерно сабель было в этом отряде?
— Боец утверждает, что не менее пяти тысяч.
— Ну, допустим, у страха глаза велики… Хорошо, пусть будет две тысячи, даже тысяча. Вы представляете себе, как можно скрытно провести отряд в тысячу сабель? С обозом, с запасами фуража, с заводными лошадьми… А как же иначе? Иначе они вынуждены были бы пополнять запасы по ходу движения и неминуемо раскрыли бы свой замысел.
— Я считаю, что нужно провести… — начал начштаба, но на столе командующего громко затрезвонил телефон.
— Слушаю! — буркнул тот в трубку, рукой сделав оратору знак подождать. — Да, командующий округом… В чем дело?.. Что?!!..
Командующий прикрыл большой мужицкой ладонью мембрану и обвел присутствующих взглядом:
— Мне только что сообщили, что два часа назад белыми войсками занят Усть-Тарск…
* * *
Маленький биплан, медленно плывущий в небе, казался детской игрушкой вроде бумажного змея.
— Глянь, Лексей Кондратьич, — есаул Мироненко задрал голову и приложил ко лбу руку козырьком. — Никак краснозадые припожаловали?
Атаман Коренных даже не стал смотреть: с утра ему нездоровилось — не то съел чего-то, не то просквозило… Откуда ни возьмись, навалилась глухая тоска, тупо заныло сердце.
— Ероплан нешто?
— Что, на Германской не видел, что ли? — огрызнулся атаман, устало опуская веки.
— Интересно…
— Чего тебе интересно? Шарахнет вот сверху чем-нибудь.
— Не шарахнет, — рассмеялся есаул. — Кишка, небось, тонка нас шарахать…
Послышались одиночные выстрелы. Казаки вразнобой, с руки принялись палить по вражескому самолету из карабинов.
— Пусть патроны не жгут без толку, — не открывая глаз, буркнул Алексей. — Дистанция чересчур велика.
— Отставить стрельбу! — привстал в стременах Мироненко.
Для хандры, казалось бы, не было причин: за прошедшие с начала похода две недели Добровольческая Армия, почти не встречая сопротивления, заняла четыре города и без счету деревень, разбухнув до пятнадцати тысяч штыков и сабель. Можно было бы принимать добровольцев и дальше, но оружия и так уже на всех не хватало. Крупных гарнизонов, которые можно было разоружить, не говоря уже об арсеналах, больше не встречалось, поэтому большая часть «пополнения» была вооружена «с бору по сосенке» — охотничьими ружьями, древними однозарядными берданками, а то и просто топорами, вилами и дрекольем. Да и тем, кто был вооружен винтовками, патронов не хватало. Вряд ли набралось бы по паре обойм на человека, поэтому командир прежде всего постарался обеспечить боеприпасами наиболее боеспособную часть армии.
А она как раз таяла, словно снег под весенним солнцем. В захваченных населенных пунктах необходимо было оставлять хотя бы небольшие гарнизоны, а доверить поддержание власти «деревенщине», из которой теперь в основном и состояла армия, было немыслимо. Алексей с тоской предвидел тот миг, когда боевое ядро сократится настолько, что не сможет противостоять красным, соберись те дать серьезный отпор.
Другая проблема казалась серьезнее. Алексей Кондратьевич был полевым офицером, прошедшим хорошую школу Империалистической и Гражданской войн, но, как он сам не раз говорил, «академий не кончал». Он неплохо управлялся с эскадроном, как оказалось — полком, но вот для армии его познаний в стратегии и тактике оказалось маловато. Вообще чрезмерно разбухшее войско испытывало недостаток в командирах всех звеньев: от взводных до полковых. Практически полностью отсутствовали интенданты, совсем не было разведки, оставлял желать лучшего штаб…
