— Я готовлю лучший паран джай, — просто сказал Кекул. Арас бросил на Шан косой взгляд, словно предупреждая ее, что она ступила на опасную территорию. «Навыки во многом заменяют вес'хар имущество», — еще давным-давно рассказывал он ей.
— Все эти блюда безопасны для вас, — продолжал Кекул. — Тут нет ничего белкового, никаких фрагментов мертвых существ.
— Я знаю, что вы не потребляете в пищу других существ. Большинство людей поступают точно так же, так что я вас отлично понимаю.
Он чуть наклонился вперед, словно переполненный любопытством. Неожиданно она почувствовала его запах… Нет, не почувствовала… Попробовала. Нежный запах сандалового дерева, точно такой же, как тот, что исходил от Араса. Она вдохнула его совершенно непреднамеренно. И тут же ее охватило странное, но приятное чувство.
— А это правда, что вы едите субстанцию, сделанную из слюны насекомых? — осторожно поинтересовался Кекул, словно то, о чем он спрашивал, было позорным извращением. — Вязкое желтое существо.
— Мед? — удивилась она. — Да.
— И яички живых существ?..
Неожиданно Шан осознала, что смущается человеческих обычаев, к которым раньше относилась совершенно равнодушно… А что говорить о молоке, искусственно подверженном ферментации. Интоксиканты, сделанные из дрожжей мочевины. Моллюски, которых ели в сыром виде, когда они еще были живыми. Неудивительно, что вес'хар называли людей гефес.
— Да, — вынуждена была согласиться Шан.
Кекул, широко открыв глаза, уставился на нее. Аромат сандалового дерева, исходивший от него, чуть изменился. В нем появились цитрусовые оттенки.
— Гефес, — только и сказал он. — Как же мы сможем жить с вами бок о бок? Я думаю, этого никогда не случится. — Он встал и отошел назад к своим горшкам и ножам. Несколько мгновений Шан и сказать-то ничего не могла. Арас нервно возился с паран джай.
— Мы тоже иногда говорим то, что думаем, — наконец нарушил тишину Арас. — Я позабыл некоторые привычки своих соплеменников.
— Думаю, дипломатично будет не обратить никакого внимания на случившееся.
— Это моя вина. Я не подготовил тебя к этому должным образом.
— Не рассказал мне о правилах матриархата?
— Да.
— Я потратила половину своей жизни, пытаясь научиться держать рот закрытым… Можно считать это своего рода иронией.
Шан вернулась в свою комнату и стала ждать, когда же собрание матриархов соизволит вызвать ее. Она была именно вызвана, а не приглашена, и матриархов вовсе не интересовали ее взгляды на экономическое будущее Ф'нара.
Насколько жестким может оказаться их прессинг? Она уже прождала достаточно долго. Однако не существовало законников, которые могли заставить ее нервничать, заставить быстрее биться ее сердце. И то, что происходило сейчас, ничуть не отличалось от того, что случалось с Шан ранее. Наконец в дверях появился Арас.
— Они готовы, — объявил он.
Арас провел суперинтенданта по каменным коридорам. В потолке каждые несколько метров были проделаны окна, через которые вниз лился яркий свет. Пылинки танцевали в ярких солнечных лучах. Когда глаза Шан чуть привыкли к контрасту между светом и тенью, она заметила, что от главного коридора, по которому они двигались, влево и вправо отходили другие коридоры. И по-прежнему нигде не было ни одной двери. «Самое ужасное — ожидать, стоя под дверью», — подумала Шан. Да, она в самом деле ненавидела двери.
По мере того как они шли, Шан начала слышать голоса и странные звуки, словно кто-то царапал по фарфору. Не по стеклу, хотя все же скорее всего это было стекло… Вес'хар были поистине мастера-стеклодувы. На мгновение Шан остановилась, взглянула на круглое окно в крыше и едва не взвизгнула, увидев массу вес'хар. Они словно лепестки цветка столпились вокруг окна, заглядывая внутрь.
— Дети, — объяснил Арас. Он взмахнул рукой, и вес'хар тотчас исчезли. — На самом деле я старался не афишировать наш визит… Мне жаль…
Наконец они достигли конца прохода, напоминающего туннель, и вошли восьмиугольный зал со стенами из полированного камня. Потрясающий контраст с проходами, больше напоминающими пчелиные соты, и с большими комнатами, разделенными на четыре части. Если предполагалось, что данное сооружение должно внушать почтение и страх, поскольку является правительственным учреждением, то неведомые архитекторы великолепно справились с этой задачей.
«Вспоминаю что-то подобное, — подумала Шан, — словно раньше я уже бывала тут».
Ей вспомнилось одно сооружение, построенное еще в девятнадцатом веке. Великолепное викторианское строение — здание суда, где обвиняемый содержался в камере до суда, чтобы в конце оказаться в сводчатом зале пугающей красоты. Судья восседал на очень высокой платформе в дальнем конце зала, жюри располагалось на резных скамьях по одну сторону от него, пресса — по другую. А подсудимого — жертву — выводили на арену. Тут сразу было видно, у кого кишка тонка. Но Шан сама никогда не испытывала подобных ощущений, только те, кого она арестовывала. А вот теперь она переживала то же, что и они.
Арас подвел ее к стене открывшегося им зала и вытянул длинный шест из связки, лежавшей в углу. Щелкнув переключателем, вес'хар превратил его в рамку.
— Садись, — приказал Арас, показав Шан, как она должна сделать: присесть и подсунуть рамку сзади, чтобы вес тела пришелся на нее, а не на ноги. Приспособление напомнило ей стул для медитаций, но, судя по всему, у вес'хар колени были иного строения, чем у людей. Шан поерзала, чувствуя себя неловко. Если учесть, что ее ягодицы покоились на планке, берущей на себя большую часть ее веса, то можно было считать, что она сидит. Но она даже представить себе не могла, сколько сможет выдержать, находясь в таком положении. Ее с'наатат не собирался перестраивать ее тело согласно стандартам вес'харской мебели.
Шан огляделась. Больше всего ее волновали неудобства, которые она испытывала. В зале не было никаких столов, никаких поверхностей, за которыми можно работать стоя, хотя она ожидала именно этого. Потом она заметила мужчину-вес'хар, который обратил взор на стены, словно читая какое-то послание. С того места, где она сидела, она не могла видеть, что же именно привлекло внимание вес'хар. Сидя на ребре рамки, трудно было развернуться так, чтобы не упасть или не издать неприятный скрежещущий звук, поворачивая рамку на полированном полу. Тем временем вес'хар из кармана туники достал цилиндр, напоминающий большую авторучку, и вытянул его, сделав приблизительно в пятьдесят сантиметров длиной и сантиметров пятнадцать шириной, а потом свернул его треугольником, сделав еще один «табурет». Присев, он привычным движением подсунул под себя «треугольник». Когда он уселся, с легкостью балансируя на ребре «табурета», из пола поднялась плоская овальная поверхность. Наклонившись под небольшим углом, она застыла на оптимальной высоте, так что теперь вес'хар с легкостью мог использовать ее как рабочий стол.
