Но Ланселот не был обычным мужчиной. Он был величайшим рыцарем королевства, он был храбр, галантен, красив и готов сделать все для женщины, которую любил.
Мысленным взором Кристина видела его сидящим на огромном боевом коне. Его мускулистое тело было облачено в кольчугу, сверкавшую на солнце, светло-синий плащ удивительно гармонировал с пронзительной голубизной его глаз, которые были видны под забралом шлема. Без всяких усилий держал он в руке тяжелый меч и был готов сделать все, чтобы защитить даму своего сердца…
Раздавшиеся внизу крики прервали ее мечты. Романтическое томление уступило место леденящему душу страху.
Отец.
Но ведь еще слишком рано! Ее глаза метнулись к узкому окошку, и она увидела желтые и розовые краски заката.
Кристина замерла. Черт, как же она могла так забыться! Риск был очень велик. Ее рука нежно погладила переплет, обтянутый мягкой темно-коричневой кожей, с металлическими уголками, окрашенными так, чтобы выглядеть цветными стеклышками. Книга была ее самым дорогим сокровищем. А если отец поймает ее… Кристине даже думать не хотелось, что тогда будет. Память о гневе отца была слишком свежа. Ее пальцы коснулись еще слегка саднящего местечка на скуле, где содранная его кольцом кожа только начала заживать. Девушка чувствовала себя абсолютно беспомощной.
Она так радовалась, рассказывая ему о своих успехах в учении. Ведь он очень гордился достижениями братьев. Но вместо того чтобы похвалить дочь, отец пришел в ярость, услышав, что за три года, в течение которых король Эдуард держал его пленником в Англии, Кристина и ее сестра научились читать. Их учителем был деревенский священник.
Чтение может забить их головы ненужными идеями и отвлечь от выполнения обязанностей. Образование — удел мужчин и монашек. Убедившись, что стать монахинями и удалиться от мира в покой аббатства — именно то, чего хотят девушки, он начал их бить. И едва не убил сестру Кристины. Беатрикс с детства была болезненной и очень хрупкой. Только обещание Кристины найти способ помочь сестре стать монахиней помогло Беатрикс не впасть в отчаяние.
Кристина не могла справиться со страхом. Кто знает, что сделает отец, если обнаружит, что она читала? Он стал совершенно непредсказуемым, его настроение менялось от холодного презрения до леденящей душу ярости по абсолютно незначительным поводам.
Эндрю Фрейзер, бывший шериф Стерлингшира, отпрыск благородной семьи патриотов, некогда гордый и уважаемый рыцарь, стал жестоким от ненависти. Его страстный патриотизм теперь превратился в безумное, безудержное стремление уничтожить Эдуарда.
Последние полгода после его возвращения Кристина жила в постоянном страхе. Она боялась сказать не то, что нужно, или появиться не в то время не в том месте. Она научилась бесшумно скользить по коридорам, прятаться в тени и не привлекать к себе внимания.
Усилием воли она заставила себя успокоиться. Отец никогда не заходил в маленькую комнатку в мансарде, которую Кристина делила с сестрой и женщиной, которая им прислуживала. Тем не менее, когда речь шла об отце, осторожность не могла быть лишней. Она опустилась на колени и, несмотря на отчаянно колотившееся сердце, аккуратно завернула драгоценный том в кусок ткани.
Эта книга была прощальным подарком отца Стефана. «Когда-нибудь кто-нибудь обязательно заметит, насколько ты особенная, девочка моя!» — сказал он, и Кристине очень хотелось ему верить.
Кристина не пела и не умела играть на лютне, а ее рукоделие было воистину ужасным. Все это превосходно делала ее сестра. Зато она научилась читать и писать быстрее всех учеников отца Стефана, причем она знала не только латынь, но и гэльский, и греческий языки. Отец Стефан не уставал повторять, что у нее талант, который грешно растрачивать впустую. Он дал ей то, чего у нее никогда не было: цель.
Крышка деревянного сундука предательски скрипнула, когда Кристина подняла ее, чтобы спрятать свое сокровище под стопкой постельного белья.
Но закрыть сундук она не успела, потому что неожиданно дверь ее комнаты с грохотом распахнулась.
Ее взгляд метнулся к дверному проему, и сердце замерло.
На пороге стоял Эндрю Фрейзер, грязный и вспотевший после целого дня тренировок. Он был небольшого роста, но широкоплечим и дородным. А за шесть месяцев, прошедших после того, как он вернулся, одержимый одной только мыслью — сражаться, он восстановил физическую форму, и теперь под грязной туникой перекатывались бугры мускулов. За время заточения он сильно постарел, и теперь выглядел намного старше своих сорока пяти лет. А шрамы на лице, выделявшие, как Кристина думала раньше, отца из толпы, теперь лишь подчеркивали ледяной холод в его глазах.
И эти холодные глаза с подозрением смотрели на нее. Девушке захотелось заползти под кровать, растаять в воздухе, провалиться сквозь каменный пол. Но только спрятаться было негде.
— Что ты делаешь? — спросил отец.
«Он не должен найти книгу!» Тонкий ручеек холодного пота потек по спине, но Кристина усилием воли заставила себя успокоиться. Как и любой хищник, он нюхом почует се страх. Она медленно встала, с деланным безразличием поправила юбки и вынудила себя встретить его взгляд.
— Убираю постиранные вещи. Тебе что-то нужно?
Мысленно она поздравила себя с тем, что голос звучит достаточно тихо и смиренно. Иначе нельзя.
— Где твоя сестра?
Сердце Кристины тревожно забилось.
— Беатрикс? — пискнула она и поняла, что выдала себя.
Волнение было слишком очевидным, чтобы отец его не заметил.
Его физиономия побагровела от злости. Он сделал шаг к дочери, и та инстинктивно съежилась.
— Конечно, Беатрикс, глупая девчонка. Разве у тебя есть другая сестра?
Кристина мысленно помянула недобрым словом свою белую кожу, чувствуя, как от ужаса по щекам поднимается жар.
— У-уверена, что она где-то в кухне, — заикаясь, пробормотала она.
«Господи, пожалуйста, пусть она будет не там, где я думаю!»
Кристина знала, что сестра при каждом удобном случае убегает в аббатство. Ее тяга к Богу была сильнее, чем страх перед железным кулаком отца.
— Ты лжешь, — рыкнул он, хватая ее за руку.
Сердце отчаянно заколотилось. Страх перехватил горло. Уголком глаза она заметила, как поднимается его вторая рука. От ужаса у нее все сжалось внутри. Она сделала слабую попытку отстраниться.
— Пожалуйста, не надо…
— Где она? — выкрикнул отец и как следует встряхнул Кристину.
Последний луч заходящего солнца отразился от золотого кольца на его поднятой для удара руке. Нет! Кристина отвернулась, ожидая удара. Из глаз хлынули слезы.
— Я не знаю, — всхлипнула она, всем сердцем ненавидя чувство полной беспомощности.
Она и себя ненавидела за то, что позволила человеку, которого когда-то искренне уважала, превратить себя в дрожащего от страха зверька.
