Тебя не тревожит моя склонность к насилию?
Да поможет ей Господь, потому что после того, как ее сопроводила сюда из деревни целая армия горцев, вооруженных мушкетами и копьями, эта его склонность тревожила ее все больше и больше. Вся ситуация внезапно обрела отчетливо средневековый характер, и ее сердце забилось от страха. Что, если в этот самый момент происходит что-то страшное? Ее руки затряслись, и перед ней вдруг возник образ Дункана, облаченного в забрызганный кровью килт и размахивающего высоко поднятым вверх боевым топором. Она закрыла глаза и прижала пальцы к вискам, пытаясь успокоить разыгравшееся воображение.
За дверью послышались шаги. Ключ повернулся в замке, дверь отворилась, и в галерею вошел Лэйн.
Она бросилась ему навстречу.
— О, Лэйн, слава богу! Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. С Джозефиной все в порядке? Где Дункан? Он уже поговорил с Ричардом?
— Еще нет. — Учитывая все обстоятельства, ответ Лэйна прозвучал как-то небрежно. — Полуполковник Беннетт ожидает в библиотеке, а Дункан скоро приедет. Он хочет, чтобы ты была рядом с ним, когда Беннетт начнет оспаривать правомочность вашей помолвки, что тот, собственно, и намерен сделать.
— Откуда тебе это известно?
— Беннетт объявил об этом охраннику, едва въехав в ворота.
Она прижала ладонь к груди. Спаси их всех, Господи! Но, по крайней мере, во всем этом была и положительная сторона: Дункан не пожелал бы видеть ее рядом, если бы намеревался обратиться в Мясника и отрубить Ричарду голову. Он знал, как она к этому относится, и он дал ей слово.
— А ты сам беседовал с Ричардом? — продолжала расспрашивать она. — Ты уверен, что он желает ссоры с Дунканом? Я удивлена, что он не пожелал первым делом увидеться со мной.
— Пожелал. Это было первым, о чем он попросил. Ворвался сюда самым наглым образом и потребовал беседы с тобой с глазу на глаз.
— И ты ему отказал?
— Не совсем. Я предложил ему обождать в библиотеке и сказал, что ты скоро вернешься из деревни, после чего он сможет с тобой поговорить. Я попросил, чтобы ему принесли легкий ужин.
— Спасибо, Лэйн. Но я считаю все эти меры предосторожности совершенно излишними. Если бы мне позволили с ним поговорить, я бы заверила его в том, что у меня все хорошо и что я и в самом деле желаю брака с Дунканом. Я думаю, что если бы он услышал эти слова от меня лично, то принял бы мое решение и покинул замок с миром. — Она замолчала, заметив, что Лэйн нахмурился. — Прошу тебя, Лэйн, пойми меня правильно. Я не пытаюсь его защищать. Просто мне хочется сделать все от меня зависящее, чтобы предотвратить возможные недоразумения. Я уверена, он прибыл сюда убедиться, что мне ничто не угрожает. Не забывай, что я была его невестой и находилась под его защитой, когда меня похитил Мясник. Ты не можешь винить Беннетта в том, что он сюда приехал. Я уверена, на его месте ты поступил бы точно так же.
— Я никого ни в чем не виню, милая. Но Дункан не оставит тебя наедине с Беннеттом. И с этим фактом ты ничего поделать не сможешь. Не трудись даже просить его об этом.
Она несколько мгновений изучающе смотрела на Лэйна, пытаясь определить степень его решимости, после чего смирилась с тем, что переубедить его ей не удастся. Отвернувшись от собеседника, она села на длинную скамью возле стола.
У нее не было выбора. Она поняла, что придется считаться с желаниями ее будущего супруга. По всей видимости, у него были основания для того, чтобы прибегнуть к таким крайним мерам.
В этот момент в дверь вошел Дункан. Она быстро встала. Их взгляды встретились.
— Ты слышала, что в замке Беннетт? — спросил Дункан.
Он был одет в экстравагантный длинный камзол из золотой парчи, украшенный тяжелыми пуговицами, и такой же вышитый жилет с низким вырезом, открывающим взору белый кружевной шарф. На его голове красовался густой и черный как вороново крыло парик со множеством локонов, ниспадающих на спину и плечи.
Больше всего ее обескуражил парик. Она впервые видела его в нем. Надевал ли он его в присутствии ее отца.
От ее внимания также не ускользнула сабля в ножнах у него на поясе.
— Конечно, слышала, — отозвалась она. — Из-за этого меня силой вытащили из дома мельника, где я выбирала цветы для нашего венчания.
Она надеялась, что он подойдет к ней, обнимет и заверит, что все будет хорошо, что им просто надо пережить этот день, после чего все войдет в свою колею. Но он продолжал стоять у двери, а с его потемневшего лица не сходило угрюмое выражение.
— Завтра ты сможешь съездить туда еще раз, — безжизненным голосом произнес он.
— Спасибо, я так и сделаю.
В комнате повисло тяжелое молчание. Лэйн откашлялся и неловко переступил с ноги на ногу.
Дункан стоял у двери, не сводя глаз со своей будущей невесты и пытаясь справиться со вздымающейся у него в груди яростью. Ричард Беннетт находился здесь, в его доме. Он только что ел его еду и наслаждался вином из его личного погреба. И он хотел поговорить с Амелией. Наедине!
Дункан несколько раз глубоко вздохнул и сжал рукоять сабли.
— Мы встретимся с ним в банкетном зале, — произнес он, вспоминая свое обещание. Он сожалел, Господи! как же он сожалел, что дал его ей! Если бы он этого не сделал, Ричард Беннетт был бы уже мертв и не было бы никакой необходимости с ним разговаривать!
Амелия кивнула и шагнула вперед. Подойдя к Дункану, она остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Спасибо, — произнесла она.
За что «спасибо»? За то, что я пригласил в свой дом насильника и убийцу и согласился учтиво с ним обращаться?!
Дункан придержал перед ней дверь, и она вошла в банкетный зал, протянувшийся на семьдесят пять футов вдоль западной стороны донжона. Каменные стены были увешаны портретами в золоченых рамах, пол из мореного дуба поражал своей красотой, а мебели почти не было. Тут стоял только длинный узкий стол перед самым камином, а в дальнем конце зала виднелось возвышение. На возвышении стояло единственное тяжелое кресло, стена позади которого была затянута роскошным, выполненным в пунцовых тонах гобеленом.
В этом кресле много раз сидел его отец, выслушивая разнообразные жалобы членов его клана. Из этого кресла он решительно управлял всеми делами, и от его меча в этом зале умер не один человек.
Герцог стоял у окна, и, увидев его, Амелия остановилась.
— Дядя, ты тоже здесь?
— Да, моя милая. Меня попросил об этом лорд Монкрифф.
Она подняла голову и, посмотрев на Дункана, слегка улыбнулась ему, но он увидел в ее улыбке неуверенность.
Он не улыбнулся ей в ответ. Да и как он мог, если в это мгновение сражался сам с собой, со всем злобным и жестоким, что гнездилось у него в душе? Ему предстояло любезно принять мерзавца, за которым он охотился почти год. Мерзавца, который изнасиловал невинную женщину, некогда любимую им, а затем изуродовал ее тело. Мерзавца, который сжигал мирные фермы и расстреливал женщин и детей лишь за то, что им было известно о восстании.
