Смотреть на радостную морду (назвать лицом это уже было нельзя) Гарутина, потиравшего руки в предвкушении реализации некоего хитроумного замысла, не оставалось никаких сил. И хотя внешне каплей старался выглядеть как можно более равнодушным и апатичным, в душе у него бушевал океан эмоций. Собрав в кулак всю волю, все чувства, Егор одним махом решительно поставил на кон все – до самого донышка, без остатка.
Звонарев самым внимательнейшим образом впитывал в себя даже ничтожные крохи информации, пытаясь использовать их с наибольшей эффективностью. Он превратился в самого преданного и добросовестного исполнителя всех поручений полковника, его доверенное лицо. И хотя Егор не раз ловил на себе изучающие взгляды «ярославича», он старался никоим образом не выдать себя. Впрочем, в условиях тотального дефицита кадров Гарутину все равно особо не из кого стало выбирать – подавляющее число его сторонников полегло или сразу после эвакуации на Каледонию с борта «незабудки», прикрыв отступление командиров, или пошло под нож – в самом прямом смысле этого слова! – во имя решения таинственной «Главной Задачи».
Что она собой представляла конкретно, каплей не знал. Все, что ему оставалось, – это наблюдать и пытаться сделать выводы самостоятельно. Он мог только догадываться, что это как-то связано с тсианами, но вот как именно? Обращаться к Гарутину с прямым вопросом было бы форменным самоубийством, а окружавшие его ученые если и отличались от своего предводителя чем-то, так разве что еще большей нечеловечностью. То, что они творили буквально в двух шагах от Егора, могло свести с ума, превратить неподготовленного человека в затравленное, боящееся даже собственной тени существо. Каждый день, каждую секунду Звонарев неимоверным напряжением сил перешагивал через новый выжженный дотла участок своего сознания, истово молясь всем известным богам дать ему силы пройти через этот ад.
Егору поручили заботиться о следователе, помещенном в регенерационную капсулу. Звонарев должен был в строго определенное время вводить ему какие-то препараты, помещать в камеру, где Каланина окатывали дозами самого разнообразного излучения, наблюдать за тем, чтобы Антон все время находился в бессознательном состоянии, но ненароком не протянул ноги. Для этого ему скармливали лошадиные дозы питательных смесей и стимуляторов.
Иногда Звонарев оказывался свидетелем осмотра тела Каланина и постепенно сделал для себя вывод, что внутри организма следователя присутствует некая хрень, как раз и являющаяся целью Гарутина и его приспешников. Судя по всему, они дожидались особого момента, когда ее можно будет извлечь и использовать. Для чего? Кто знает… Как-то вся эта чертовщина увязывалась с тем, что нашел Гарутин в архиве его отца. Можно было, опять же, лишь предполагать, что все нынешние действия мятежников носили характер четко спланированной акции и были великолепно проработаны заранее. А иначе откуда у беглецов, к примеру, могли взяться данные о спрятанной на Каледонии лаборатории – секретном убежище на одном из полюсов и коды доступа в него?
Нет, явно не все «корешки» извлекла секретная императорская служба, проводя крупномасштабные чистки в армии, Флоте и обществе. С другой стороны, вряд ли это было возможно сделать максимально эффективно, ведь масштаб лиц, причастных к тайной деятельности бригады, а скорее, настоящей Корпорации под названием «Ярославль», не позволял изловить их, точно нашкодивших пацанят. Не те это люди! Или нелюди…
В любом случае, когда пробил «час икс», Звонарев уже имел четкое представление о своих дальнейших действиях. И в ту секунду, когда из операционной потянулись ликующие ученые во главе с Гарутиным, бережно несущим бронированный футляр, каплей решительно шагнул им навстречу, вскидывая лучевик. Как же приятно было увидеть в прорези прицела ненавистное лицо врага, искаженное ужасом! Как метался он и его дружки в тщетных попытках укрыться, пока Егор поливал их импульсами. Каплей даже не сразу обратил внимание на то, что один из «ученых» сумел вытащить оружие и открыл ответный огонь – настолько велико было чувство мести, накрывшее его в тот момент с головой. Резкая боль, пронзившая сначала руку, а следом грудь, отрезвила Звонарева. Держась из последних сил, он все же сумел найти спрятавшегося противника и поджарить его. А потом медленно обошел комнату и добил шевелящихся в предсмертных судорогах тварей. Он не мог, просто не имел права не довести это дело до конца. Нельзя было оставить им ни одного шанса на спасение.
Потом он долго стоял над футляром с инопланетным существом. Несколько раз вскидывал лучевик… и опускал. Снова прицеливался и снова отводил оружие в сторону. Егор никак не мог понять, что творилось с ним в этот момент, какая сила заставляла его то и дело менять свое решение.
В конце концов он просто плюнул на все и медленно вышел из залитой кровью лаборатории.
…До комнаты, где на операционном столе лежал следователь, безжалостно развороченный мясниками в белых халатах, Звонарев дошел с огромным трудом. Жизнь еще теплилась в его теле, подхлестнутая запредельной дозой лекарств и наркотиков кибераптечки, но Егор не питал по этому поводу никаких иллюзий. Он прекрасно знал, что жить ему осталось совсем недолго. Но, черт возьми, он просто не мог, не имел права, сдохнуть, не закончив все свои дела. И как же хорошо, что сейчас в списке осталось всего одно, самое последнее.
«…Надо только присесть и немножко передохнуть. Всего одну секунду, не больше. Господи, как же хорошо откинуться в кресле – вот так, никуда не спеша!..
…Если бы еще он мог бросить эту проклятую железку, оттягивающую руки. Но, вот беда, пальцы точно судорогой свело, и он никак не может заставить их разжаться. Ничего, еще минутку отдохну и брошу!..
…Кто-то зовет его. Да слышу я, слышу! Просто нет сил открыть глаза. Ну, что за ерунда, когда же он заткнется? Сейчас! Сейчас…
…Бледное, без единой кровинки лицо Каланина, искаженное мукой. Вот бедолага! Жаль, конечно, парня, вот только помочь ему, похоже, уже не сможет никто. Не бывает таких чудес. Вообще…
…Черт! Он что, снова отключился? Наверное – вон как Антон опять из последних сил пытается ему что-то сказать. Да, дружище, я не забыл о тебе. Я помню. Вот сейчас поднимусь и сделаю все, как надо! Нет, я не Господь Бог и не смогу исцелить тебя, но есть одна штука, которая мне вполне по силам».
Егор с трудом поднялся из кресла. Постоял, собираясь с духом, и наконец сделал первый шаг. Затем второй. Медленно добрел до стола, ухватился за его край. Отдышался. Взглянул на Каланина – следователь лежал без сознания. Похоже, те усилия, что он предпринял, желая докричаться до Звонарева, окончательно доконали его.
Каплей очень аккуратно, зная, что сил на вторую попытку у него уже не будет, дотянулся до следователя и надел на него свой шлем. С лицевой пластиной пришлось повозиться – механизм был поврежден, и его потребовалось закрывать вручную. Но в конце концов Егору это удалось. Звонарев с облегчением выдохнул. Замечательно. Он сделал все как надо! Теперь, когда их найдут, у Антона хотя бы лицо останется неповрежденным. Наверное, глупо, но для его семьи это, должно быть, будет хорошо… Правильно!..
