– А может, все проще? По-моему, Владимир Петрович просто не хотел забивать вам голову раньше времени. Понимаете, Егор, до всего надо дорасти – не вздумайте только обижаться на мои слова, я совсем не желаю вас обидеть! – дорасти, чтобы соответствовать новым знаниям. Знаете, как говорят: «Учитель приходит, когда готов ученик». А какой смысл шокировать и сводить с ума, уж простите, зеленого юнца?
– Да, наверное, вы правы, – неохотно признал Звонарев. – Значит, отец думал, что я буду готов только тогда, когда его, – спазм перехватил ему на мгновение горло, – не станет?
– Снова здоро́во! – раздраженно поморщился Гарутин. – Да не об этом сейчас надо думать! Поймите наконец, что Владимир Петрович переправил мне этот информкристалл не потому, что хотел признать ваше состоявшееся взросление столь экзотическим способом, а в силу чрезвычайной необходимости! Сейчас, когда его уже нет с нами, на первый план выходят интересы дела, а не чьи-либо эмоции. Скажите мне лучше, вы поняли, как добраться до хранилища?
– Хранилища? – Егор удивленно посмотрел на полковника. – Судя по всему, я еще не досмотрел запись до конца, поскольку не понимаю, о чем вы?
Гарутин всплеснул руками.
– Милый вы мой! Да что ж вы тогда голову мне морочите?! У нас ведь каждая секунда на вес золота, а вы тут сомнениями а-ля юный Вертер мучаетесь! Смотрите быстрее диск – это сейчас самое главное. А нравственные терзания давайте оставим на потом!
– Да, конечно, – вяло кивнул Егор. – Сейчас я продолжу, – внезапно до него дошел смысл сказанных полковником слов. – Погодите-ка, а с чего вдруг такая спешка, Олег Витальевич?
Комбриг ожег его злым взглядом.
– Не хотел говорить, – нехотя процедил он, – но пару минут назад наши операторы засекли приближение к базе нескольких десятков воздушных целей. Их идентифицировали как армейские транспорты с охранением, несущие, предположительно, на борту как минимум одну десантную дивизию. Направляются они именно сюда. И проблема вовсе не в том, что мы не в состоянии отбиться от них, наоборот, наш арсенал вкупе с оборонительными сооружениями самой базы способен перемолоть десяток таких атакующих групп – боеприпасов вполне хватит, – но это будет означать открытый мятеж, и на нас мгновенно обрушится вся мощь императорской армии и Флота. Тем более что со мной уже связались и предложили допустить «группу досмотра», не оказывая ни малейшего сопротивления! И, угадайте с трех раз, что или, точнее, кто им нужен в первую очередь? То-то!
Звонарев похолодел. В свете того, что он узнал за последние несколько часов, это могло означать лишь одно: за них решили взяться всерьез! А ведь все вроде бы только-только стало налаживаться…
Лешку должны были отправить с дежурным катером, следующим в город. Пилот, малость пришедший в себя после ночки, оказавшейся столь богатой на самые разнообразные события, хорохорился и говорил, что останется со Звонаревым, но полковник Гарутин был непреклонен. «Мне не нужна здесь лишняя обуза! – категорично заявил он. – Господин лейтенант, кругом марш! Следуйте на свой корабль! Исполнение доложить». Вихров скорчил кислую физиономию, но подчинился. Конечно, Звонарев прекрасно понимал, что на самом деле аса вряд ли так уж сильно грела мысль сменить простор неба и космоса на пусть и элитную, но все же пехоту, но в душе он был ему благодарен за участие. Сам каплей, немного введенный в курс дела Гарутиным, на крейсер не торопился.
Сначала Егор не понял, отчего вдруг комбриг взъелся на Лешку, но вскоре все встало на свои места. В просторном кабинете Гарутина, спрятанном глубоко-глубоко под землей, у них с Олегом Витальевичем состоялся весьма откровенный разговор. Звонарев и представить себе не мог, что его отец, оказывается, входил в состав тщательно скрытой от постороннего внимания небольшой группы, сосредоточившей в своих руках подлинную власть над Империей. Да-да – ни много ни мало! За внешностью заслуженного, но вполне заурядного, судя по занимаемому месту, чиновника захолустной планетной администрации таился один из высших имперских вельмож, обладавший такими полномочиями, знаниями и допусками к высшим государственным секретам, что просто дух захватывало!
Владимир Петрович был, как объяснил Егору Гарутин, одним из тех людей, которых специально убрали с открытой политической сцены Империи под различными, тщательно залегендированными предлогами в самом конце правления старого Императора. Далекий от понимания внутренних механизмов таких интриг, Егор вначале никак не мог взять в толк, зачем это было сделано. Но Олег Витальевич вполне доступно разъяснил ему: в условиях войны любой мало-мальски здравомыслящий государственный руководитель должен заранее позаботиться о том, чтобы создать тайный аппарат управления, который бы дублировал существующий; надежно укрыть основных секретоносителей и сокровенные базы данных; продумать возможные варианты ухода в подполье и прочие подобные нюансы. А уж если вспомнить о том, что в то время не только разгорелась война между Империей и Демократическим Союзом, но и в острой форме встал вопрос о смене Императора, то становилось понятным стремление пока еще работающего Кабинета подготовить для себя запасные позиции. Ну, а на кого еще можно было опереться в этой ситуации, как не на тех, кто, собственно, и поспособствовал в немалой степени восшествию Императора на престол?
В общем, Звонарева-старшего тихо отправили в отставку, как якобы несогласного с грядущим неизбежным изменением в высших эшелонах власти, и он гордо отправился в почетную ссылку на Лазарус, где и поселился со всем своим семейством. Для вида, чтобы не создавать из него икону для всевозможных оппозиционных движений, его ввели в состав всепланетной администрации, где он занял вполне достойный, но не первостепенный пост.
А основным делом Владимира Петровича явилось создание секретного хранилища. Что предполагалось в нем спрятать и где оно размещено – это Егор как раз и не успел узнать до прихода Гарутина. Одно было понятно и так: отец стал хранителем чего-то неимоверно важного, раз уж Император согласился на удаление вернейшего слуги в острейший момент своего правления. Егор попробовал представить себе, каково это – бросить навсегда привычный, выстраданный, завоеванный потом и кровью мир, добровольно расстаться с привычным кругом, смириться с мыслью, что теперь ты не один из могущественнейших вельмож, а скромный чиновник на захолустной планетке… Представил – и понял, насколько он мелок по сравнению с отцом! Нет, все же люди, строившие Империю, действительно были страшно далеки от простых обывателей, озабоченных лишь тем, чтобы у них была уютная квартира, непыльная работенка и приличный счет в банке, – они мыслили поистине государственными категориями и строили свою жизнь именно по этим лекалам!
– Эх, надо было в космос уходить! – в сердцах бросил Гарутин, нервно прохаживаясь по кабинету за спиной вновь устроившегося в кресле перед рекордером капитан-лейтенанта. – Да все ведь указывало на то, что схрон ваш батюшка где-то здесь устроил – не случайно же и нас в свое время именно на этих островах разместили. Двойная страховка, так сказать, – и Владимир Петрович, и моя бригада. Кто ж мог предположить, что дойдет до такого – самого Звонарева к стенке рискнут поставить! Знали бы, уроды, на кого руку подняли! До сих пор не могу понять – неужто они не понимали, кого арестовали? А все, поди, наша обычная расхлябанность и неразбериха: с Церебруса, видимо, не успели предупредить местных держиморд, что с вашего отца пылинки надо сдувать и беречь как зеницу ока, вот эти дебилы его как обычного неугодного Императору старого вельможу и восприняли. Решили, что, дескать, нечего с ним церемониться: встал вопрос о возможной эвакуации тюрем и следственных изоляторов? Так проще всего расстрелять, да и дело с концом! Сейчас, поди, локти себе кусают, козлы!
