После звука удара послышался приглушенный треск. То ли переносица, то ли шея. Часовой сполз со скамейки, глухо брякнула стоящая рядом двустволка. Для контроля я еще раз ударил Андрея прикладом в голову, на этот раз со всей дури. Мерзко чавкнуло. Ну, теперь он точно покойник… Душегубствовал я отнюдь не из мелочной кровожадности, а исходя из простого армейского принципа не оставлять за спиной живых врагов.
А теперь нанесем визит старосте! Можно, конечно, втихаря освободить деда Игната и свалить подальше, но почему не совместить два богоугодных дела? Под вторым я имел в виду очистку Земли от всякой мрази.
На случай присутствия в доме гостей я достал из-под рубашки гранату. Даже если там никого, то увесистая колотушка на длинной ручке – само по себе оружие. Да и пугануть можно.
– Пошли, помощничек! – тяну за веревочку Петра. – Иди вперед, дверь открывай!
Пройдя длинными темными сенями, Петр толкнул тяжелую дверь и тут же полетел вперед от могучего удара в спину. Веревочку от запала гранаты я выпустил из рук заранее. За стоящим под окнами длинным столом сидели два человека. Дородный лысый мужчина в полувоенном френче, с залегшими возле рта брюзгливыми складками, и мой недавний знакомый, мародер-любитель Гончарук. Причем бывший сержант уже успел переодеться в гражданку и щеголял красивой синей рубашкой.
Оба вытаращились, словно к ним на огонек забрел невиданный зверь. Схватить стоящее рядом оружие – две винтовки – они даже не попытались. Гончарук первым получил по башке гранатой и рухнул с лавки, а вторым ударом я сломал старосте ключицу.
– Хорошая вещь – граната! – доверительно сообщил я мужчине, смотревшему на меня расширенными от боли и страха глазами. – Правда, саперная лопатка лучше, даже если не точить. Однако рубани я тебя лопаткой, ты бы уже кони двинул. А мне с тобой поговорить нужно… Что тебе этот гад сказал?
Похоже, еще один герой решил в молчанку поиграть. Хрясь! Лежавшая на краю столешницы ладонь старосты расплющена молодецким ударом. Аж миски подпрыгнули! А в мисках деревенские разносолы – сало, соленые огурцы, квашеная капуста, свежий хлеб. Венчала композицию полуведерная бутыль с самогоном. У меня даже слюнки потекли, и в пустом брюхе громко заурчало. Но жрать некогда – надо сначала дело сделать, за которым пришел.
Спихнув с табурета тихонько скулящего пана, я обошел стол и осмотрел прислоненные к стене винтовки. Одна оказалась трехлинейкой, видимо той самой, что я вручил Пасько, а вот вторая… Надо же – опять раритет! Винтовка Бердана! Ну, она мне без надобности – хрясь! – ложе разлетается в щепки от контакта с головой начавшего подавать признаки жизни Гончарука. Дезертир затихает, и, похоже, уже навсегда.
– Так, а что это пан староста пытается левой рукой на правом боку достать? – обратил я внимание на странные телодвижения мужчины. – Ах, так у тебя там кобура висит! Недоработка с моей стороны! Сразу не проверил. А ну как ты все-таки пальнул бы? Ну, ничего, сейчас исправлюсь!
Сдергиваю с мужика ремень вместе с кобурой.
– Что у нас там? Гм, неплохо! «Люггер»! Он же «парабеллум». Интересная машинка, хотя и на любителя! – вешаю ремень через плечо. – Хорошо снабжают своих холопов арийцы.
– Сам ты холоп, кацапский выблядок! – пробурчал пан староста, баюкая разбитую руку. – Эх, попадись ты мне…
– О, голос прорезался! – восхитился я. – А то мне показалось, что ты язык откусил! Насчет «попадись»… А разве я сейчас не здесь? Или ты можешь только вдесятером на одного?
Черт! Не удержаться – беру со стола соленый огурец и принимаюсь с аппетитом им хрустеть. А хлебушек-то как пахнет! Ох, ты! Тут и колбаска домашняя имеется! Блин, заканчивать надо этот балаган, собирать жратву в мешок – и к своим, к своим! Меня там, раскрыв клювики, пять десятков голодных щеглов ждут.
– Итак, повторю вопрос, пан староста: что успел тебе рассказать этот человек, ныне покойный? Будешь молчать – вторую руку разобью. А потом коленками займусь, ступнями, локтями… Или сразу с яиц начну!
– Вин казав, що недалеко звидси в лису ховаються дити червоних командирив. И що треба их зловити и здати нимцям.
– Ты кому-нибудь еще об этом сказал? Немцам сообщил?
– Не успел… – с ненавистью прошипел староста. – А то бы вас, выблядков, немчура бы уже танками давила. Как вчера бошки под гусеницами хрустели… любо-дорого было слышать!
– Ах ты, гнида… – я замахнулся на старосту гранатой, но в последний момент остановил удар. – Если ты там был, то наверняка знаешь номер подразделения! Кто это сделал?
– Поквитаться хочешь, щенок? – усмехнулся староста. – Да тебе жить осталось пара дней. Долго в здешних местах прятаться не выйдет! А дружков твоих вонючих, как червей, давили доблестные панцерманы пятнадцатого танкового полка одиннадцатой танковой дивизии под командованием обер-лейтенанта Хельмута Робски!
– Рота? Батальон? Впрочем… на хер такие подробности! Номера дивизии вполне достаточно… Наверняка такие твари у них не одни… Бошки, говоришь, хрустели?.. Ты не надейся – быстрой смертью не умрешь… Я тебя, суку, теперь долго убивать буду!
– Да кто ты такой? – поразился староста.
– Ты все равно не поверишь… – улыбнулся я. – Петя, а ты куда собрался? Ну-ка, возьми веревочку да свяжи пана старосту! Где взять? Так вон она, под лавкой лежит! Небось для нас приготовили, козлы… У самого руки связаны? Так давай я тебе обрезание сделаю! Испугался? – Я перерезал путы на дрожащем от страха парне. – Крепче вяжи, крепче! Кляп не забудь! Да-да, можно из полотенца. А теперь веди во двор!
После тусклого света керосиновой лампы мне показалось – на улице абсолютная чернота. Поэтому я несколько секунд постоял на крыльце, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Петр неуверенно топтался рядом. Наконец я начал различать контуры домов, дуб с висящим на нем покойником.
– Пошли, родной! – я легонько ткнул парня в плечо. – Где тут у вас зиндан?
– Что? – не понял Петр.
– Тюрьма, говорю, где? Сарай, в котором дед Игнат заперт!
– А, это… Это там! – Парень обогнул угол дома и прошел на задний двор. Здесь стояло еще несколько построек. Дверь одной из них оказалась приперта колом, и Петр указал именно на нее. – Тут они!
– Кто… они? – растерялся я.
– Дык… дед Гнат и Пал Палыч, председатель… наш, – с запинкой ответил Петр.
– Ты, давай, колышек отвали и дверь открой! А теперь в сторонку отойди, и не дай бог дернешься – прирежу на хер! Вот к стеночке встань и ноги пошире расставь! Еще шире, твою мать!
Поставив парня в позу «землемера», я осторожно заглянул в открытую дверь сарая и… еле успел отдернуть голову, когда в нее из чернильной тьмы прилетел какой-то предмет.
– Пасько, мать твою за ногу! Ты совсем охренел, старый пень! А вот я сейчас тебе туда гранату кину!
– Игорь, ты? – донесся изнутри сарая недоверчивый голос.
– Нет, блин, ангел в тюбетейке! Выходи давай! И председателя выводи!
