Будто решив не углубляться дальше, она замолчала с поднятой чашкой в руке.
Установка, утверждение, думал он. Эта леди права. Из всех установок, которые мы слышали, видели или осязали, наша правда состоит из множества тех, что мы приняли. Исполняются не наши желания или мечты, а установки, которые мы приняли.
– Вы сделали это с Марией, – наконец сказала она, – погрузили ее в глубокий транс, и это не Мария посадила самолет, а вы. Ваш ум вселился в ее тело на короткое, но достаточное время, чтобы спасти ей жизнь.
Она поставила чашку так осторожно, будто считала, что чай нельзя разливать никогда.
– Скажите вот что… – и замолчала.
– Сказать что? – спросил он, выждав немного.
– Не мелькала ли у вас вчера мысль, что она не сможет благополучно посадить самолет?
Пилот замолчал. Невероятно, но он и мысли не допускал, что Мария не сможет посадить самолет, как не мог себе представить, что не посадит свой.
– Когда мы принимаем свои собственные установки, – сказала его странная собеседница, – это называется самогипноз.
Глава восьмая
Джейми Форбс слишком долго жил душой нараспашку, но в последние годы стал скрытным, и это почти вошло у него в привычку.
Эта Ди Хармон, думал он, путешествующая автостопом в охоте за совпадениями, дала мне больше пищи для ума, чем ей кажется.
Он взглянул на часы, положил на столик две десятидолларовые купюры.
– Мне пора в путь, – сказал он. – Если счет окажется больше, чем в двадцать долларов, боюсь, вам придется доплатить.
– Спасибо, – сказала она. – Заплачу. Куда вы направляетесь?
– Буду в Арканзасе, где-то к полудню. Это на юго-восток отсюда.
Она осталась сидеть, когда он встал из-за стола.
– Было приятно познакомиться, Джейми Форбс, – сказала она.
Мне пора в путь, подумал он, уходя. Хотя вовсе нет. Мог бы остаться и проговорить с этим человеком целый день, узнать все, что она знает, хотя бы несколько часов, было бы полезно. Хорошо, тогда: Я хочу в путь.
Установка, которую я принял – во всяком случае, так мне казалось, – я рад, что ухожу, иду по бетонированной площадке к самолету, снова забираюсь в знакомую кабину, освобождаю голову от наплыва диких мыслей, которые кажутся еще более дикими, оттого что похожи на правду.
Ремни безопасности застегнуты, шлем надет, кабель связи подключен, перчатки натянуты. Какое удовольствие иногда доставляют привычные действия, имеющие определенную цель.
Смесь – ОБОГАТИТЬ
Шаг винта – МАКСИМАЛЬНЫЙ
Магнето – ОБА
Аккумулятор – ВКЛ.
Вспомогательный насос – ВКЛ., два-три-четыре-пять… ВЫКЛ.
Зона винта – ЧИСТО
Стартер – ВКЛ.
Винт сначала неохотно крутит свои три лопасти перед лобовым стеклом, затем вдруг «исчезает» – в момент, когда двигатель набрал обороты. Сизый дымок секунду клубится и растворяется бесследно, развеянный воздушной струей.
Давление масла – НОРМА
Генератор переменного тока – ВКЛЮЧЕН
Ему никогда не надоест летать. Каждый раз – как впервые. Каждый пуск двигателя – и он отправляется в новое приключение, воскрешая дух славной машины к жизни, при каждом взлете ее дух смешивается с его собственным, чтобы совершить то, чего еще никто не делал за всю историю, – оторваться от земли и полететь.
Оторвавшись также от завтрака с Ди… Холланд, во время взлета он ни разу о ней не вспомнил.
Летим.
Шасси убрать.
Скорость, скороподъемность в норме, давление и температура масла, впускной коллектор, обороты двигателя, время, подача топлива, температура головок цилиндров и выхлопных газов на зеленом, топливомер норма…
Мы летим. Проверить, нет ли в небе других самолетов, посмотреть, как под тобой медленно движется земля.
Как только осваиваешь основы управления самолетом, появляется масса возможностей для расщепления личности сидящего в кабине. Тебя становится двое, трое. Один ум ведет машину, другой разгадывает тайны мироздания, третий вообще занят неизвестно чем.
Несколько минут спустя на высоте 7500 футов, курс один-четыре-ноль на Арканзас, одна из личностей Джейми Форбса задумалась над тем, почему, если только это не совпадение, он этим утром встретил госпожу Харрелсон во время ее миссии, имевшей целью доказать то, что, по ее убеждению, было верным.
Нет необходимости наклеивать на каждое событие ярлык, подумал он, совпадение это или судьба. Важно то, что следует после, – станем мы что-нибудь делать с эпизодами нашей жизни или выпустим их из нашего сердца плыть в море Забытых Встреч.
На самом ли деле он загипнотизировал Марию так, что та благополучно посадила самолет? На самом ли деле он загипнотизировал себя так, что сумел помочь ей это сделать? На самом ли деле гипноз – настолько обыденное занятие, что мы пользуемся им ежеминутно и ежедневно по отношению к себе и другим и не замечаем этого?
Гипноз не претендует на то, чтобы открыть нам, зачем мы здесь, подумал он, но, без сомнения, объясняет, как мы сюда попали и что мы со всем этим можем делать.
Ну а если любительница путешествовать автостопом права, полагая, что Мария посадила само-, лет, находясь в трансе? Что, если это правда?
Выходит, если гипноз – не что иное, как принятая установка, то мир вокруг нас по большей части раскрашен нашей же кистью.
– …Пратт,
[3]
это Свифт 2304
[4]
Браво, захожу под сорок пять левым кругом, полоса три-пять, как слышно, Пратт…
Связь была слабой, самолет находился далеко.
Какие установки? Впервые в жизни в гулкой тишине кабины высоко над землей у него открылись глаза.
Он словно летел назад во времени – один или с другими людьми, через время супружеской жизни и работы, через годы в армии, через старшие классы школы, младшие классы, дошкольные годы, младенчество. Не становимся ли мы частью какой-либо культуры, какой-либо формы жизни лишь после того, как принимаем ее установки, считая их правильными?
Установки тысяч, миллионов, море установок; принятых, почитаемых, приемлемых – и тех, что отвергаются, сбрасываются со счетов… все они незримо проходят через меня, через каждое человеческое существо, каждое животное, каждый живой организм на Земле: необходимость есть и спать, испытывать жару и холод, боль и наслаждение, необходимость сердцу биться, легким дышать воздухом, познать все физические законы и соблюдать их, принимать установки – это единственный способ жизни, который существует, когда-либо существовал и будет существовать. Ди Хартридж лишь намекала на это.
