Святые угодники!
— Привет, Дарлинг, — проговорил он.
— Привет… — Это все, что я могла вымолвить, потому что сердце опять сделало «бум».
Оглядевшись вокруг, я заметила в толпе маму, Виктора, Дейзи, Эдварда, дедушку, Глорию, Рут и даже Элли Хэтуэй. Я улыбнулась, и музыка стихла. Мы с Колином повернулись выяснить, в чем дело, и увидели его отца у караоке, с виноватым выражением лица.
— Извини, сынок, — громко прошептал он. — Но эта штука может испортить момент.
Колин, рассмеявшись, спрыгнул с фургона, я подбежала и прыгнула в его объятия. Он поймал меня и даже не уронил (что, с моим-то везением, вполне возможно.) Он подхватил меня и закружил, наши губы соединились. Вновь. И — о Боже! у него такие мягкие губы! А потом… бу-у-ум. Это случилось еще раз.
Я целовала Колина, и слышала восторженные крики вокруг, и чувствовала себя героиней «Офицера и джентльмена», как будто Колин — это Ричард Гир, а я…
Нет, нет, постойте. Все не так. Этот миг совершенно не похож на тот.
Настоящее гораздо лучше.
— Где ты был? — спросила я Колина, когда поцелуй прервался.
— В Лос-Анджелесе.
— Но ты же не получил роли в сериале, — недоумевала я. — Я только что видела…
— Не получил, — согласился он, — я отказался. Я ездил по другому делу. — Лукавая улыбка скользнула по лицу.
— Ирландская гангстерская сага? — Я чуть не взвизгнула.
Колин торжественно кивнул:
— Ирландская гангстерская сага!
А потом мы опять поцеловались.
Потом Колин отпустил меня, и мы вместе пошли ко входу в «Уолдорф». (Нет, не за этим, но мне нужно было собрать вещи и забрать собаку.)
— Наверху никого не нужно поколотить? — поинтересовался он, когда мы вошли в лифт. — А то я подготовился, Джимми меня прикроют.
— Нет, нет, — заверила я. — Я тоже не согласилась.
Двери лифта закрылись, Колин повернулся ко мне:
— Кстати, красивые ноги.
— Что? — смущенно переспросила я.
— Я сказал «красивые ноги», — повторил он, опуская взгляд.
Глянув вниз, я обнаружила, что забыла надеть брюки. На мне белье, футболка и туфли на высоких каблуках.
У-упс! Вот теперь я точно похожа на шлюху.
Но мне безразлично, и я просто засмеялась. Жизнь так забавна; нет, в самом деле.
Эпилог
Первый, последний, единственный
Ладно, согласна. Колин, может, и не первый мой мужчина, но точно единственный. Я так думаю. Надеюсь… потому что, как он правильно говорит, никогда не знаешь наверняка.
Так, это зачеркиваем — я знаю, знаю наверняка.
Две недели спустя я проснулась в квартире Колина под одновременный звон наших телефонов. (Да, я заставила его ждать две недели — что я, по-вашему, потаскушка?) Последнее время нам постоянно звонили — если не для того, чтобы разузнать о моей новой работе дизайнера в «Винтаж Вог», то спросить, что я думаю по поводу оправдания Элизабет, или расспросить Колина о его новой роли, или спросить нас обоих, как мы чувствуем себя, оказавшись на первой странице «Нью-Йорк пост» в понедельник после свадьбы Дейзи.
Да, на фото я оказалась в одном белье, но, поскольку снимок сделан в профиль, все не так плохо, как могло получиться, снимай они с тыла, так сказать. Колин держит меня на руках, я обвиваю его руками и ногами, и мы целуемся. Рядом с фотографией статья о том, как можно найти любовь в самом неожиданном месте, — похожая на те статьи, что я читала несколько месяцев назад, насчет любви на линии «F». Забавно, как все повторяется.
Позвонил телефон Колина, но ответила я. С ним о таких мелочах можно не беспокоиться.
— Э-э… привет… — прозвучал в трубке незнакомый голос. — Я разыскиваю Колина. Точнее, девушку по имени Делайла.
— Я… Делайла — это я, — сказала я.
— Привет, это Джим Ньюкерсон. Странно, но мне пришло сообщение с просьбой позвонить тебе. Некоторое время назад. Прости, что звоню с таким опозданием, но я уезжал по делам.
— Джим Ньюкерсон? — Я резко села.
— Да.
— Тот самый Джим Ньюкерсон? Который Ньюкс?
— Ага.
О мой Бог! Ньюкс. Слишком много «Коко-локо».
— Ты меня не помнишь? Кабо-Сан-Лукас? Весенние каникулы 1997 года?
— А… да… да! Конечно, помню! Делайла с…
— Батута, — хором сказали мы и расхохотались.
— Точно! Это я.
— Что случилось? Что ты хотела?
— Знаешь, на самом деле уже ничего.
А потом на одном дыхании я выложила Ньюксу всю историю.
Закончив, я шумно выдохнула, но Ньюкс молчал.
— Алло? — заволновалась я.
— Да… я здесь, — пробормотал он. — Просто я несколько ошеломлен и смущен.
— Смущен? Почему смущен?
— Потому что… понимаешь, Делайла, мы оба в тот вечер крепко выпили, но ты, должно быть, чуть больше, чем я, потому что… дело в том, что… мы не занимались сексом.
Не занимались сексом? Как это?
— До этого почти дошло, — продолжал Ньюкс. — Но неужели ты не помнишь? Батут слишком сильно пружинил. Откровенно говоря, мы даже не смогли раздеться.
— Правда?
— Да.
Внезапно я припомнила ту ночь, и — Боже правый, Ньюкс прав — мы не разделись. Помню, на нем были очень тугие плавки, и все.
— Так, значит, между нами ничего не было?
— Ничегошеньки.
О Господи… это означает, что Колин… невероятно! После всего, через что я прошла.
— Ньюкс, мне надо бежать, — торопливо бросила я в трубку. — Спасибо, что позвонил. Успехов тебе.
Я положила трубку и не могла сдержать улыбки. Невероятно. Теперь, когда я осознала, что это ничего не значит…
Я повернулась к Колину, который мирно спал рядом. Наклонилась к нему, поцеловала веки, нос, губы. Он открыл глаза. Обнял меня, притянул ближе, я крепко прижалась к нему, моему № 20… хотя это больше ничего не значило. Надеюсь, он останется навсегда, но даже если нет, даже если он уйдет завтра, я знаю, что поступила правильно. В настоящий миг, здесь и сейчас, это лучше, чем прожить жизнь в соответствии с чьими-то усредненными представлениями.
Мысль о шестидесятилетней женщине, у которой в жизни было семьдесят восемь мужчин, все еще слегка тревожила меня, но если однажды я дойду до такого, надеюсь, к тому времени угомонюсь.
А сейчас я хочу сделать заявление.
Барабанная дробь! (Звучит барабанная дробь.)
Меня зовут Делайла Дарлинг. Мне тридцать лет, я не замужем, и… я наивна!
