Раиса пробегала строчки глазами и складывала
послания в коробочку. При всем своем желании она не могла выполнить просьбы
сына. Количество посылок было строго регламентировано. Может, можно было,
приехав в колонию, найти какие-то ходы, упросить принять лишнюю пачку чая или
сигарет. Но Рая не могла поехать на свидание. Не с кем было оставить Виктора.
Освобождение пришло в 1984 году. Утром седьмого февраля Раиса, как всегда,
хотела вымыть мужа и сменить тому постельное белье. Спали они теперь в разных
комнатах. Она вошла к супругу и ахнула. Виктор лежал на боку. Сам он
повернуться не мог вот уже четыре года. «Неужели выздоравливает?» – молнией
мелькнула мысль. Она бросилась к мужу, схватила за плечо и отдернула руку.
Сквозь тонкую пижаму Рая почувствовала холод. Виктор скончался. Как он
ухитрился перед кончиной повернуться на бок, никто не понимал.
Похоронив мужа и отплакав на могиле,
учительница стала собираться в дорогу. Она четыре года не видела сына и теперь
хотела задать тому несколько вопросов. Неделя ушла на сборы, а накануне отъезда
пришло письмо, другое, чем раньше, в казенном конверте.
На колени выпал листок – «Главное управление
лагерей извещает…». В ушах у Раи застучало, кровь бросилась к вискам, с трудом
она сообразила, что Степан умер и похоронен за казенный счет в далеком,
неизвестном городке со смешным названием Козлятинск. По жуткому совпадению,
дата смерти Степана и Виктора была одна – седьмое февраля.
– Как? – закричала я, вскакивая со
стула. – Это невероятно! Он должен быть жив!
Раиса Андреевна глубоко вздохнула:
– Да, он должен быть жив, но умер в
возрасте двадцати пяти лет. Я долго плакала, потому что так и не узнала правду,
так и не задала ему основные, мучившие меня вопросы. Теперь вот надеюсь, что на
том свете встретимся.
Она замолчала, я тоже не произнесла ни слова.
Напряженную тишину прерывало только громкое тиканье большого темно-синего
будильника. Внезапно Разина прошептала:
– Знаете, я поверила в бога, соблюдаю
теперь посты, в церковь хожу и однажды рассказала батюшке всю историю, а он мне
странную вещь поведал.
– Какую?
– Не надо плакать о смерти сына, она во
благо…
– Во благо чего?
– И я так же удивилась, а батюшка
пояснил. Иногда, говорит, родители ропщут, когда господь забирает у них
ребенка, но зря они это делают, следует радоваться.
– Да почему? В чем же радость?
– Бог всеведущ и переполнен любовью к
людям. Забирая к себе на небеса раньше срока душу, он уберегает ее от дурных
поступков, прячет под крылом своей любви, от преступлений, которые обязательно
бы совершил человек, оставшийся в живых.
– Что-то я плохо понимаю, –
пробормотала я.
– Когда Степан сидел в тюрьме в ожидании
суда, – сказала Раиса Андреевна, – я познакомилась с одной женщиной,
у нее сын обвинялся в краже. Так вот эта мать мне рассказывала, что в три года
мальчик заразился менингитом, и врачи сказали – никакой надежды.
В полном отчаянии несчастная женщина кинулась
в церковь, упала на колени перед иконой Казанской Божьей Матери и стала
молиться, истово, со слезами отбивая земные поклоны. Постепенно бедолага впала
в странное состояние, что-то типа транса, стены церкви расступились, Богородица
ласково взглянула на мать, и в мозгу молящейся прозвучал голос:
– Будь по-твоему. Но только не жалей
потом о содеянном.
Наутро ребенок неожиданно пошел на поправку,
врачи лишь качали головами – чудо, да и только. Счастливая мать бросилась
ставить свечи в церковь. Но, наверное, это были ее последние радостные минуты,
потому что выздоровевший мальчик начал вести себя отвратительно. Про таких в
народе говорят: «Черт в душу вселился». От мелких детских шалостей он перешел к
открытому непослушанию, потом к пакостям. К семнадцати годам он превратился в
рослого, здорового парня, колотившего мать, когда та не давала ему денег на
выпивку. В конце концов он связался с дурной компанией и оказался замешанным в
краже.
Больше всего удрученная женщина боялась
теперь, что сына отпустят на свободу и он примется за старое. А следователь,
как назло, успокаивал ее, приговаривая:
– Ну вашему скорей всего удастся условным
сроком отделаться. Главное, следите, чтобы опять в дурную компанию не попал.
Накануне суда мать вновь отправилась в
церковь. И снова упала на колени перед Казанской Божьей Матерью. Опять
расступились стены, и Богородица печально сказала:
– Будет по-твоему, но помни, что никогда
нельзя идти против воли господа. Судьба твоего ребенка была стать ангелом у его
престола, но ты вымолила ему жизнь. Теперь он уйдет на небо с грехом на душе.
Но хорошо, что ты одумалась и не дала ему совершить худшего.
Наутро женщина узнала, что сын, абсолютно
здоровый юноша, умер во сне. У парня просто остановилась сердце.
Прикрывая лицо рукой от колючего, противного
снега, несущегося вдоль набережной, я побрела к «Киевской». К сожалению, я
атеистка. Верующему человеку жить легче. Но мне всегда казалось, что, если бы
тот свет существовал, люди могли изыскать способ сообщить своим близким о том,
как хорошо в раю. Мой папа уж обязательно. Еще меньше я верю в гадания,
экстрасенсов, колдунов и магов, более чем скептически отношусь к медиумам и
спиритам. И уж совершенно точно не стала бы просить о смерти своего ребенка,
даже преступника.
Снег забивался за шиворот, валился комьями на
шапочку и воротник. Зайдя в вестибюль метро, я отряхнулась, словно мокрая
собака. Все. Поиски завершены, лопнула такая отличная версия.
Глава 27
Домой я вползла, устав, словно верблюд, весь
день таскавший мешки с цементом. Хотя, наверное, это милое животное в основном
носит соль. Лизы не было. На столе лежала записка: «Уехала гулять в парк с
Рамиком». Я глянула в окно. Редкие хлопья снега превратились в метель, на улице
начинался буран. Небось хорошо в такую погоду на природе! Рамик, вероятно, «в
восторге». Больше всего щенок любит спать на диване, укутавшись с головой в
плед. Представляю его «радость». Выволокли из теплой норки на ледяную улицу и начали
швырять грязные палки с криком: «Рамик, апорт!»
Нет, не зря у англичан существует мудрая
пословица: «Если бы собаки заговорили, люди потеряли бы последних друзей».
Ну представьте картину. Тащите к двери свою
болонку, а та заходится в крике: «Эй, хозяин, сдурел? Сам босыми ногами по
лужам шлепай!»
Или еще лучше. Подносите ко рту кусочек
сочного бифштекса, а сидящий рядом кот страдальческим тоном ноет: «Лучше меня
угости, ну зачем тебе ужин? И так сто кило набрал! Дай, дай, дай…»
