– В пять часов утра водитель грузовика,
доставлявшего в Москву апельсины, заметил на обочине странный предмет, похожий
на выпавший из кузова мешок. Водитель припарковался и приблизился к находке.
Это оказалась пожилая женщина, очевидно, сбитая машиной. На место происшествия
прибыла специальная бригада. На вид потерпевшей семьдесят лет, нормального
телосложения, волосы седые, глаза карие. Была одета в синий трикотажный костюм,
розовую блузку и черное пальто. На ногах – коричневые сапоги. В карманах
погибшей документов не обнаружено. Лиц, опознавших тело, просят позвонить по
телефону…
Я схватилась за карандаш. Что произошло?
Почему Леокадия Сергеевна оказалась на Кольцевой дороге. Да еще глубокой ночью,
вернее, ранним утром? Кто был мужчина, увезший ее из дома?
– Дежурный капитан Росов слушает, –
услышала я хриплый басок.
– Сейчас по телевизору показывали тело
пожилой женщины, – начала путано объяснять я. – Просили позвонить,
если кто ее узнает… Так вот – это Леокадия Сергеевна Рюмочкина… Вы меня
слышите?
– Слышу, – спокойно ответил
дежурный. – Записываю ваше сообщение… Леокадия Сергеевна Рюмочкина. Адрес
знаете?
– Нет, помню только визуально. Передайте,
кому надо, ее фамилию.
– Обязательно, – заверил
капитан. – А теперь сообщите свои данные.
– Не знаете, почему она оказалась на
дороге? – поинтересовалась я.
Дежурный посуровел:
– Дело ведет лейтенант Анохин. Завтра
часиков в девять утра позвоните.
Я положила трубку и задумалась. Бедная
старушка! Жаль ее безумно. Но нельзя забывать и о Лене Разумовой. Нужно найти
этого Степана Разина и посмотреть, какова его роль в убийстве Кондрата. Хотя,
может, я вытаскиваю пустую удочку? Может, Лена и впрямь убила мужа? Ведь она
купила игрушечный «зауэр» и подарила его Ване… Помучившись какое-то время, я
приняла решение: нет, Лена ни в чем не виновата! Кто-то умело впутывает ее в
эту историю… И, к сожалению, я пока не представляю, кто бы это мог быть,
поэтому займемся поисками Степана.
У Юры Грызлова опять работал автоответчик. Я
не слишком люблю общаться с магнитофонами, но еще больше мне не по душе, когда
абонент, услыхав призыв хозяина говорить после гудка, бросает трубку. Поэтому я
дождалась звукового сигнала и четко произнесла:
– Юра, позвони, когда вернешься. Дело
срочное. Лампа.
Часы показывали половину двенадцатого, крайне
неприлично в это время трезвонить незнакомым людям. Впрочем, и знакомых не
следует беспокоить после одиннадцати. Но, с другой стороны, именно в этот
поздний час можно застать всех на месте. Я вытащила бумажку с телефонами,
списанными в квартире пьяницы Маргариты, и принялась за дело.
– Слушаю, – пропел высокий, немного
капризный голос.
– Можно Галю?
– Мама, тебя, – послышалось в
трубке.
Потом такой же капризный голос произнес:
– Алло.
– Галя?
– Да.
– Простите, у вас нет телефона Степана?
– Кого? – изумилась невидимая
собеседница.
– Вашего брата, господина Разина.
– У меня нет брата, – отрубила
дама. – Кто вы и откуда взяли мой телефон?
– Маргарита дала, ваша сестра.
– У меня нет сестер! – рявкнула
женщина и швырнула трубку.
Я обозлилась и набрала номер еще раз.
– Алло, – сказала Галя.
– Послушайте, так нельзя. Мне ведь ничего
не надо, кроме телефона Степана.
– Отвяжитесь, бога ради, – вскипела
она. – Нет у меня родственников. А если будете названивать, я сообщу в
милицию, и вас посадят, как телефонную хулиганку!
– Значит, квартира достанется
государству, – фальшиво вздохнула я.
– Какая квартира? – насторожилась
Галя. – Говорите ясней.
– Да зачем? – кривлялась я. –
Если Маргарита и Степан Разины не приходятся вам родственниками, то и квартира
не имеет к вам отношения.
– Вы кто? – спросила Галина.
– Ваша родственница со стороны матери,
Евлампия Андреевна…
– А квартира чья?
– Одного человека, который завещал ее
детям Татьяны. Но Владимир и Александр умерли, остались лишь трое – Маргарита,
Степан и вы. Между вами и следует разделить наследство.
– Ритке нельзя давать денег, –
перешла на шепот Галя, – до смерти допьется. Вот что, мне сейчас говорить
не с руки, подъезжайте завтра к полудню в научно-техническую библиотеку на
Варламовской улице, спросите Галину Николаевну Мамонову.
Я повесила трубку и засмеялась. Жадность – вот
основной человеческий инстинкт. Девяносто девять процентов представителей
человеческого рода побегут, роняя тапки, если показать им приятно шуршащие
бумажки! Предприимчивые финикийцы, придумавшие всемирный эквивалент, и не
предполагали, что на пороге третьего тысячелетия деньги станут править миром.
Галина Николаевна Мамонова совершенно не
походила на нищенку, ломавшую голову над тем, как прокормить плачущих от голода
детей. Да и питалась она, похоже, отлично. Во всяком случае, изможденностью
дама не отличалась. Скорей всего, она носила вещи пятьдесят четвертого размера.
Темные, вероятно, крашеные волосы были взбиты в высокую башню. Такая прическа
давно не в моде, но Галине она шла. Впрочем, это было единственное в ее облике,
что казалось привлекательным. Все остальное выглядело ужасно – маленькие, густо
накрашенные глазки, слишком ярко намазанные тонкие губы, острый, как у крысы,
нос и неожиданно тяжелый подбородок. Одежда была кричаще дорогой и вульгарной –
кофта в блестках, юбку я не увидела, Галя сидела за столом. Но что сразу
бросалось в глаза, так это драгоценности. Мамонова сверкала, словно елка. В
ушах – тяжелые золотые серьги с «висюльками», на шее сразу три цепочки разной толщины.
На самой тоненькой покачивался медальон размером с крышку консервной банки.
Толстые, короткие пальцы были усеяны перстнями и кольцами, а на запястьях
болталось штук шесть браслетов. Украшений было слишком много, но они не
радовали глаз. Скорей всего, их купили в одной из арабских стран на рынке, а
тонкой работой и вкусом ремесленники Аравийского полуострова не отличаются.
– Вы ко мне? – без тени улыбки
спросила Галина.
– Да. Я звонила вчера…
– Садитесь, – резко сказала она и,
постучав ручкой по столу, спросила: – Ну, а что за квартира?
– Вы знаете, где Степан?
