Оставив их выяснять отношения, я вернулась к
себе и вновь попыталась соединиться с Грызловым, но на этот раз автоответчик
бормотал по-английски. Пришлось позвать девочек.
Маша Гаврюшина подержала трубку и сообщила:
– Жалуется на память, небось сломался.
– Дай, – велела Лиза и засмеялась: –
Ну, Гавря, ты даешь, при чем тут память. Он говорит – извините, переполнен.
– Может, память закончилась? –
предположила я.
– Точно! – закричала Маша. –
Извините, моя память заполнена.
В воскресенье утром я попросила соседа:
– Андрюша, свези нас к ветеринару.
– Мастина опять обожрался? –
испугался бандит.
– Нет. Надо Пингву кастрировать.
– Какой ужас! – с неподдельной
дрожью в голосе произнес он. – Зачем кота так мучить.
Минут пятнадцать я разъясняла ему
необходимость этой операции. И мы в конце концов влезли в джип.
– Тогда уж и мастину возьмем, –
велел Андрей Петрович. – Пусть доктор на него глянет, может, какие
витамины прикупить надо.
Я с сомнением покосилась на Рамика. Он и без
всяких добавок растет словно тесто и с такой же скоростью толстеет. Нет уж,
витамины ему нельзя.
Но щенка все равно прихватили с собой. И он,
очевидно, вспомнив про неприятные процедуры, забился на всякий случай в
приемной под стул.
Доктор забрал Пингву и ушел. Мы тихонько
сидели на желтых сиденьях, ожидая конца операции. Вдруг дверь кабинета
распахнулась, вышел ветеринар. На руках он нес кота. Тот не двигался и
почему-то смотрел на мир широко открытыми, остекленевшими глазами.
«Умер, – пронеслось у меня в
голове. – Крохотное сердечко не вынесло. И зачем только я согласилась на
это, подумаешь, царапался!»
Очевидно, те же мысли мелькнули и у остальных,
потому что Лиза зашмурыгала носом, а Андрей протянул:
– Ну, блин, дела, в натуре, Пингва доской
накрылся.
– Отчего он скончался? – тихо
спросила я.
– Кто сказал эту глупость? –
возмутился доктор. – Живехонек-здоровехонек, с чего вы решили?
– Но, – растерянно пробормотала
Лиза, – он же лежит без движения и так странно смотрит…
– Он в наркозе, – пояснил
врач. – У кошек во время искусственного сна глаза открыты.
– Уже сделали операцию? –
обрадовалась я. – Так быстро!
– Я не могу кастрировать это
создание, – спокойно произнес ветеринар. – Ничего не получится.
– Слышь, лепила, кончай пургу
гонять, – обозлился Андрей. – Колись, убогий, без базара, что с
Пингвой? Может, хрустов мало отсмолили? Так без проблем, однозначно, ща еще
капусты нарубим. Шепчи конкретно, сколько?
И он широким жестом вытащил из кармана
роскошное портмоне.
– Нисколько, – спокойно ответил
ветеринар. – Потому что это кошка!
– Кошка! – ахнула Лиза. – Но
как же…
– Во блин, – заржал Андрей. –
Был Пингвин, а стала Пингвинка!
– Но нам его отдали как кота! – не
успокаивалась я.
– Ну и что? – усмехнулся
ветеринар. – Случается иногда такое. Что же не проверили?
– А мы не знали, чем кот отличается от
кошки, – ляпнула Лиза.
Доктор вздернул брови и покосился в мою
сторону.
– Во дает! – заржал Андрей. –
Да под хвост глянь!
Чтобы переменить щекотливую тему, я быстренько
вмешалась:
– Доктор, Рамику нужно принимать
витамины?
– Да, – влез сосед. – Не
корчись, любые мастине куплю!
– Вы полагаете, что это
мастино-неаполитано? – спросил врач.
– Нам так кажется, – осторожно
ответила я.
– Должен вас разочаровать, –
вздохнул эскулап. – На мой взгляд, это помесь, но интересная. Видите,
какие лапы?
– Здоровские грабки, – подтвердил
Андрей.
– А морда? Потом, спина широкая, опять
же, положение ушей. Думается, тут смешаны крупный ротвейлер и весьма редкая
порода – фила-бразильеро.
– Это чегой-то такое? – почесал в
затылке наш бандит.
– У аптечного киоска висит плакат,
гляньте.
Мы дружно подошли к ларьку и нашли нужную
информацию. При взгляде на фото холодный пот потек у меня по спине. Впрочем,
то, что ротвейлеры большие и злобные собаки, я знала и до этого. И снимок меня
не удивил, неприятно поразило лишь сообщение о весе, которого достигают
собачки, – девяносто килограммов. Но фила-бразильеро!.. Я не способна
описать это чудовище. Наверное, в озере Лох-Несс плавает какая-нибудь одичавшая
фила. Подпись под фотографией действовала ободряюще: «Самая большая собака в
мире».
– Ну, круто! – присвистнул
бандит. – В Бутырке вся охрана с ротвейлерами, чистые отморозки!
– Надзиратели или собаки?
– И те и другие.
– Ты сидел?
– Не, братаны болтали.
Подхватив ничего не знающего о своем
генеалогическом древе Рамика, мы поехали домой.
Глава 17
Дома я первым делом позвонила Грызлову. Но
вежливый автоответчик вновь сообщил о переполненной памяти. Мужик явно уехал на
выходные, может, у него есть дача. Хотя погода не располагала к общению с
природой – свинцовые тучи нависли прямо над головой, и из них хлопьями валил
противный липкий снег. Лиза не захотела обедать и забилась на диван с пиццей,
собираясь читать комиксы. Я решила не делать замечания: «Лучше суп, чем
дурацкая лепешка с сыром» – и последовала ее примеру. Как всегда по
воскресеньям, по телевизору не показывали днем ничего интересного, и я
принялась вяло листать «Загон с гиенами».
Неожиданное озарение пришло, когда мои глаза
наткнулись на следующий текст: «Жила семья Разиных в коммунальной квартире дома
номер восемнадцать по четвертому Эльдорадовскому переулку. В здании теснились
рабочие завода «Чугуноприбор», ранее оно было общежитием, а потом превратилось
в муниципальное жилье, убогое и грязное. Отец – Колька Разин, пока не спился,
работал в трамвайном депо слесарем, а мать – Танька, мела полы в
заводоуправлении. Степан был пятым ребенком, ненужным и нелюбимым».
