– Оля, это Евлампия, родственница…
– Помню, – протянула девушка. –
Одна вы с таким именем среди моих знакомых, только не надо опять прикидываться
двоюродной сестрой Лены…
Я совсем забыла, что на поминках Ангелины Оля
«догадалась», что я не сестра.
– Оленька, мне очень надо с вами
поговорить.
– Сейчас?
– Желательно.
– Но тогда вам придется приехать ко мне,
потому что выйти из квартиры в ближайщие два дня я просто не способна!
– Лизок! – закричала я. – Я
убегаю. Накорми Пингву мясом, а то совсем озвереет.
– Ладно, – пискнула девочка. –
А ко мне гости собрались, можно?
– Кто? – поинтересовалась я, с
трудом застегивая сапоги – «молния» заедает.
– Машка Гаврюшина, – ответила
Лизавета. – Будем кекс печь!
– Чудесно, оставьте кусочек, –
попросила я и выскочила на улицу.
Оля Кондратьева предпочитала в выходные дни
оттягиваться на полную катушку. Лицо она не красила, не причесывалась и
куталась в уютный стеганый халатик.
– Вот, – пробормотала я, протягивая
коробочку с пирожными, – тут картошка и корзиночки. Не знала, какие вы
любите…
– Прелесть, – выдохнула она. –
Жаль, что у меня три кило лишних.
– По-моему, вы можете спрятаться за
вязальной спицей, – рассмеялась я.
Оля слегка покраснела:
– Это только кажется, а весы показывают
пятьдесят семь, для меня много.
– Я знаю чудесную диету,
французскую, – сообщила я.
Так, мило болтая о том, как спустить лишний
жирок, мы открыли коробочку и слопали по три восхитительно свежие картошки,
оставив корзиночки для следующей порции кофе. Наконец мне показалось, что Оля
пришла в благодушное состояние, и я приступила к «допросу»:
– Оля, вы знакомы с книгами Кондрата
Разумова?
– Конечно, – удивленно ответила
журналистка. – Мне за это деньги платят!
– Читать детективы – работа? –
изумилась я.
– Да, и притом тяжелая, – вздохнула
корреспондентка. – Я веду рубрику «Новинки» и обязана представлять
читателям романы. Иногда такое читать приходится, глаза закатываются. Ну как
только подобное выпускают? Мрак! Правда, у Кондрата вещи были всегда
профессионально сделаны, хоть я и не люблю романы на криминальную тематику.
Надо же, вот бедняга, что же она читает перед
сном?
– Оленька, а вы в его произведениях не
узнавали никого из знакомых?
Девушка захихикала:
– Случалось, он, когда особенные гадости
про известных лиц сообщал, писал перед текстом небольшое предисловие: фамилии
выдуманы, события тоже. В 1997 году, когда книгу «Горячий лед» опубликовали,
такой скандал вышел!
– Какой?
– А он там весь сюжет построил вокруг
семьи академика Зарина Ивана Михайловича. Уж какие гады его родственнички
оказались, жена Марианна, дочка Аня и сын Дима. Мрак и жуть – убийцы, сутенеры,
проститутки…
– Ну и что?
– А то, – продолжала веселиться
Оленька, – то самое. Есть академик Парин Иван Николаевич, реально
существующее лицо, супругу его зовут Марина, дочь – Анеля, а сынка – Вадим.
Чуете?
– Чую.
– Парин в жутком гневе явился к нашему
главному редактору и потребовал, чтобы «Мир литературы» напечатал
статью-опровержение. Дескать, Зарин – это не Парин.
– Опубликовали?
– Нет, конечно.
– Почему?
– Во-первых, автор написал, будто все
выдумал, а во-вторых, академику объяснили, что после такой заметки у людей
отпадут последние сомнения.
– И где сейчас Парин?
– Умер, а жена вышла замуж за иностранца
и укатила с детьми за границу.
– Оля, а предположим, в одной из книг
главные герои Нинель Молотобойцева, Владимир Кошельков и Степан Разин. Не
подскажете, кто это может быть на самом деле?
– Не припоминаю такой книги, –
засомневалась Ольга, откусывая от корзиночки.
– Ну, предположим, что она есть, о ком вы
подумаете?
– Сразу и не скажешь. Хотя Нинель
Молотобойцева – скорей всего Нина Кузнецова, та еще пройда.
– Кто это?
– Да она в писательской организации
работает, ведает материальной помощью и другими финансовыми вопросами. Вообще
говоря, она бухгалтер, но любит представляться так: член творческого союза,
смех один. А что там про нее в романе написано?
Я порылась в памяти.
– Ну, много раз выходила замуж и обдирала
каждого супруга, как липку. Отнимала квартиры, дачи, сберкнижки. Собственно
говоря, это все, но с каким смаком описаны ее махинации!
– Точно, это Нина, – расхохоталась
Оля. – Знаете, какую штуку она проделала один раз? Скончаться можно. Она
была тогда замужем за Сережкой Волгиным из «Первой газеты». Брак, как, впрочем,
и три других до этого, распался. Нина вновь затеяла размен квартиры бывшего
супруга. У Сережки до женитьбы была неплохая трехкомнатная хата на
Ленинградском проспекте, и Нина прописалась к нему. У самой Кузнецовой тоже
имелась жилплощадь, причем даже не одна. В ее двухкомнатной квартире прописана
только ее четырнадцатилетняя дочь, в четырехкомнатной – мать, а сама Нина вроде
как бомж. Другой бы мужик разобрался во всем да поинтересовался, почему жена,
родственники которой имеют такое количество квадратных метров, хочет
прописаться к нему, но Волгину и в голову не пришло такое. А когда после
развода Ниночка затеяла размен, было поздно. Судя по всему, аферу она готовила
давно, потому что за год до событий подбила Сережку на обмен. С Ленинградского
проспекта супруги перебрались на Кутузовский, сменяли шило на мыло, но уже при
разводе выяснилось, что квартира у Триумфальной арки юридически считается
совместно нажитым имуществом, и никого не касается, что получилась она в
результате обмена личной Сережиной жилплощади.
