Сосед оправдал мои ожидания. На пороге
возникла гора мышц, вбитая в спортивный костюм, на шее здоровенная золотая
цепь, волосы на голове почти сбриты, и жевательная часть черепа намного больше
мыслительной.
– Чего надо, мамаша? – вежливо
осведомился бандит.
На Андрея Петровича он явно не тянул, свежий
цвет лица и пухлые щеки выдавали возраст – лет двадцать пять, не больше.
– Я ваша соседка…
Андрей кивнул.
– Очень прошу, помогите нам?
Парень сморщился:
– Бабок дать? Сколько?
– Нам не нужны бабушки, – путано
принялась объяснять я. – Понимаете, мы купили Пингвина, он еще маленький,
засунул голову под холодильник, а мы с Лизой не можем его вытащить!
– Что-то я никак в твою пургу не
врублюсь, – вздохнул Андрей и почесал затылок сотовым телефоном. –
Объясни чисто конкретно, в чем базар?
Я не слишком поняла, о чем он говорил, но на
всякий случай повторила:
– У меня на кухне на полу лежит Пингвин,
который засунул голову под «Бош».
– Живой? – глупо поинтересовался
бандюган.
– Кто?
– Пингвин!
– Нет, дохлый, – рассердилась я.
– Так в чем вопрос? Сверни ему шею и
выкини.
– Не могу, он живой.
– Тьфу, – сплюнул браток, –
совсем запутали, то живой, то дохлый. Надоть-то чего?
– Поднимите холодильник.
– Не вопрос, – хмыкнул «спасатель»
и, обдав меня запахом одеколона «Труссарди», пошел на кухню.
– Где Пингвин? – поинтересовался он.
– Вот, – показала Лиза.
– Так это кошка, – протянул Андрей,
легко отрывая от пола огромный холодильник, – а говорили пингвин!
– Он и есть Пингвин, – пояснила
Лизавета, прижимая к себе обалдевшего котика. – Зовут его так, Пингва.
– Твою… – начал сосед, потом глянул на
Лизу и сдержался.
– Спасибо вам, – проникновенно
сказала я.
– За спасибо не работаем, – хмыкнул
парень. – Процент со сделки, или на счетчик поставлю.
Но, увидав мое вытянувшееся лицо, засмеялся.
– Шуткую я так, всегда готов,
по-соседски, когда чего, ну гроб вынести…
– Спасибо, гроб пока не надо, –
пробормотала я.
– Зовите, коли чего.
– Спасибо.
Тяжело ступая, Андрюша пошел к двери и тут
увидел Рамика.
– Отличный пес вырастет, – со
знанием дела сообщил он, – мастино-неаполитано. Зверь – смерть на четырех
лапах.
– С чего ты так решил? – Я перешла
от испуга на «ты». – Почему мастино-неаполитано? И вообще, это что за
порода такая?
Андрей хохотнул:
– У приятеля мастина живет, огроменная.
Так щенок точь-в-точь такой был, мелкий и серый, а потом елда выросла, уж
простите…
– Рамик беленький… – начала было я
сопротивляться и осеклась. Ну надо же, утром, когда мы уходили, шерстка
найденыша напоминала по цвету кусок сахара, вымоченного в кофе. А сейчас это
был рафинад, засунутый в слабый раствор черных чернил. Наш новый жилец серел…
– Что такое елда? – спросила Лиза.
Андрей Петрович крякнул:
– Ну чисто конкретно не объясню. У мамаши
спроси.
– Как выглядит мастино? – задумчиво
протянула я.
– Ща, – пообещал сосед и, брякая
золотыми цепями, исчез за порогом.
– Что такое елда? – не успокаивалась
Лиза.
– Не знаю, – пробормотала я,
растерянно оглядывая весело вертящего хвостом Рамика, – но, судя по тому,
что наш сосед произнес потом «уж, извините», думаю, нечто крайне неприличное, и
тебе следует забыть это слово как можно скорей.
– Ага, – протянула девочка. –
Ну вообще-то, папа все время матом ругался, но такого я не слышала…
Я только вздохнула: эта привычка нашего
бомонда отвратительна.
– Вот, – раздался за спиной запыхавшийся
голос, – вот, глядите, мастина!
Я обернулась. На пороге стоял радостный
Андрей. В левой руке он сжимал настенный календарь.
– Вот, – повторил он и ткнул пальцем
в фотографию.
Я перевела взгляд на снимок и почувствовала,
как подкашиваются ноги. На красивой глянцевой бумаге была запечатлена собака
Баскервилей. Словно для того, чтобы дать понять всем читателям календаря,
какого роста монстр, фотограф поставил чудовище возле лошади, и, уж поверьте,
собачонка оказалась лишь чуть-чуть ниже кобылы. Огромное серое тело стояло на
мощных конечностях с угрожающими когтями. Одного взмаха такой лапки хватит,
чтобы отправить на тот свет зазевавшегося человека. Но самой ужасной была
морда. Крупный череп с торчащими ушами покрывала темно-серая короткая шерсть, ближе
к глазам начинались складки, которые словно стекали к шее. Впрочем, у наших
мопсих Мули и Ады тоже полно складок на лице, но маленьких, уютных, и выглядят
они из-за них крайне умильно. Тут же на морде пролегали борозды, а сверкающие в
открытой пасти белоснежные зубы не оставляли сомнения – загрызть медведя этому
мастино, как мне чихнуть. Окончательно доконали глаза – крохотные,
кроваво-красные и почему-то слегка закатившиеся. Словом, не собачка, а
отморозок.
– Тут и про историю его написано, –
радовался сосед. – Да читай, мамаша, не тушуйся, потом только верни, а то
я люблю, в тубзике сидя, собак разглядывать!
Я молча кивнула и принялась изучать «Краткое
описание породы»:
