– Лампа, клянусь здоровьем, я не убивала
Кондрата. Честное слово.
Ее лицо уверенной в себе женщины вмиг
превратилось в мордочку несчастного ребенка, потерявшегося в шумной толпе.
– Кто-то подставляет меня, специально
оговаривает. Не просила я Антона никого убивать. Мне бы в голову не пришло
обратиться к этому слизню.
– Но он говорит…
– Значит, ему заплатили, – уверенно
сказала Лена. – Сходи к нему, Коломенский проезд, 18, и потряси за бока.
– Свидание закончено, – быстро подал
голос Митрофанов, складывая газету.
Лена схватила меня за руку и быстро-быстро
зашептала:
– Слышь, Лампа, все друзья бросили, родственников
нет, адвокат балбес, лапки сложил, помоги, съезди к Антону, предложи ему денег.
В комнату вошел конвой.
– Разумова, пошли.
Но Лена не собиралась вставать.
– Все равно освобожусь, тебе заплачу,
возьми все деньги в сейфе, только помоги.
– Разумова, двигай, – велел
милиционер.
Она встала, дошла до двери, потом обернулась и
тихим голосом сказала:
– Если ты бросишь, мне точно каюк.
Видишь, как все складывается.
– Вы уверены, что она убийца? –
спросила я у Митрофанова.
– Абсолютно, – ответил тот.
– Но…
– Никаких «но».
– Она отрицает!
– Все отрицают…
– Однако…
– Есть еще ко мне вопросы? –
рассердился следователь. – У меня дел полно!
Я глянула в его одутловатое, злое лицо.
Вопросов нет, господин Митрофанов уже все решил, и сдвинуть с занимаемой
позиции его может только нечто экстраординарное, например, признание истинного
убийцы. Потому что я верю Лене без всяких оснований, просто так, верю, и все,
хотя это, конечно, может показаться странным.
В небольшом магазинчике, купив стаканчик
отвратительного кофе и замечательно вкусную булочку с маком, я приняла
окончательное решение. Итак, Лиза остается со мной. Девочке просто некуда
деться. Я же потрачу все силы, чтобы найти истинного убийцу Кондрата. Ну не
верю я в то, что мать хладнокровно дала ребенку боевое оружие. Даже если она
ненавидела мужа и имела легион любовников. Ни одна мать не пойдет на такое,
побоится, что малыш нанесет вред себе. А Лена искренне любит Ванечку. Да, она
замечательная лентяйка, предпочитающая жить в свое удовольствие – спать до
полудня, гулять до полуночи. Да, она наняла няню и не занимается мальчиком
сама, но сына любит. Я видела, как она обнимает и целует его… И потом, ну зачем
ей убивать Кондрата? Я жила в доме и наблюдала ситуацию изнутри. Похоже, что
литератор не слишком много времени проводил с женой. Уж не знаю, какие
отношения связывали их раньше, но сейчас они были ровные, спокойные, без
страсти. Спали супруги в разных комнатах. Ежедневные гости не слишком
способствовали романтическим отношениям, но, похоже, обе стороны подобное положение
вещей устраивало полностью. Кроме того, скажите, ну кто убивает курицу, несущую
золотые яйца? А Кондрат был для Лены именно такой несушкой. Конечно, она
говорила про новые романы, спрятанные деньги, огромную квартиру, но…
Но Лена неглупа и отлично знает, что в нашем
обществе выгодней быть женой писателя, чем его вдовой. Потому что поклявшиеся в
вечной дружбе за поминальном столом люди наутро моментально забудут не только
обещания, но и телефон, адрес, да и имя-отчество вдовы. Так, на всякий случай,
вдруг и впрямь о чем-нибудь попросит. А уж арест действует как лакмусовая
бумага.
У Лены осталась только я. Она наняла меня на
работу, заплатила за месяц вперед, и, по-хорошему, я до сих пор являлась ее
экономкой. И если хозяйка просит съездить к Семенову, то я просто обязана
выполнить приказ.
Уговаривая себя, я дошла до метро и, засовывая
в телефон-автомат карточку, наконец призналась самой себе. Да Лена мне просто
нравится, и потом, не привыкла я бросать человека в беде, к тому я же обожаю
детективы…
– Да, – сказала Лиза.
– Ты не волнуйся, часа через два я
приеду.
– Хорошо, – прошелестела девочка.
– Возьми в холодильнике еду.
– Ладно.
Нет, определенно, нужно что-то придумать,
Лизавета явно боится оставаться одна.
Дом 18 по Коломенскому проезду давно не ремонтировался.
Дверь в подъезд угрожающе раскачивалась на одной петле. Наверное, городские
власти не хотят тратить зря средства – пятиэтажка явно предназначена к сносу.
У Семенова в квартире никто не отзывался. Я
присела на подоконник и закурила. Тут же распахнулась дверь соседней квартиры,
и высунулся парень:
– Чего сидишь?
Я решила не обращать внимания на хамство и
вежливо ответила:
– Жду Антона. Не знаете, где он?
Парень вылез на лестницу, почесался и сообщил:
– В табачный ларек двинул, обещался и мне
сигарет принесть. Закурить не дашь?
– У меня ментоловый «Вог».
– Отрава, – резюмировал
сосед. – Давай, других-то нет!
Он закурил и через секунду загасил сигарету.
– Не понравилась? – ехидно спросила
я.
– Жуть, – хмыкнул юноша и ткнул
пальцем в окно. – Вон Антошка идет. Надеюсь, купил «Мальборо».
Я проследила за его рукой и увидела высокого,
стройного парня в черной куртке, не спеша пересекавшего пустой проспект.
– Ползет, кавалер, – хмыкнул сосед.
– Почему кавалер? – вяло
поинтересовалась я, но ответа не услышала.
Откуда-то сбоку, из переулка, выскочила темная
машина с квадратным задом и понеслась в сторону Семенова. Не ожидавший ничего
дурного, Антон замер как раз посередине дороги. Автомобиль летел прямо на него.
Парень рванул к тротуару, но шофер оказался проворней. Раздался глухой стук. Мы
смотрели в окно, разинув рты. Взвизгнув на повороте, машина-убийца умчалась на
шоссе, возле автобусной остановки осталось лежать тело.
Перепрыгивая через две ступеньки, я вынеслась
на улицу и чуть не заорала от ужаса. У Антона просто не было головы. Череп
раскололся почти пополам, внутри виднелось что-то тошнотворно-желтоватое, и
вокруг медленно-медленно разливалась темно-бордовая, почти черная лужа. В
правой руке трупа был блок сигарет. Отметив, что он купил-таки «Мальборо», я
завизжала:
– Кто-нибудь, помогите!
