— Как мы попадём в Акрополь? — спросил я, глядя на карту.
И мы снова вернулись к древним грекам.
Чтобы сэкономить время, мы на такси доехали до Акрополя. Там мы поднялись по аллее, идущей по горному склону, и через ворота попали уже на территорию храмов.
Самый большой из них назывался Парфенон.
— Невероятно… — сказал папашка, ходя взад и вперёд перед храмом. — Просто невероятно!
Погуляв довольно долго по Акрополю, мы осмотрели сверху два древних театра, лежавших у подножия отвесного горного склона. В более древнем иногда показывали трагедию о царе Эдипе.
Наконец папашка указал мне на один из камней и велел сесть.
Так началась большая лекция об афинянах.
Когда она закончилась и солнце стояло так высоко, что тени почти исчезли, мы стали осматривать храм за храмом. Папашка показывал то туда, то сюда, объяснял мне разницу между дорическими и ионическими колоннами и обратил моё внимание на то, что в Парфеноне нет ни одной строго прямой линии. Внутри этого огромного здания стояла одна-единственная статуя богини Афины, которая была покровительницей Афин.
Я уже знал, что греческие боги жили на Олимпе, высокой горе на севере Греции. Но время от времени они спускались оттуда и смешивались с людьми. Они представляли собой нечто вроде больших джокеров в человеческой карточной колоде, сказал папашка.
Наверху тоже был маленький музей, но я опять взмолился, чтобы папашка разрешил мне не ходить в него. Он сразу согласился, и мы договорились, где я буду его ждать.
С таким замечательным экскурсоводом, как папашка, я бы, конечно, пошёл в любой музей, если бы не знал, что в кармане у меня кое-что лежит.
Я выслушал всё, что папашка рассказал о древних храмах, но не мог в то же время не думать о том, что случилось на празднике Джокера. В праздничном зале на том загадочном острове пятьдесят два карлика образовали большой круг, и теперь каждый должен был произнести свою фразу.
СЕМЁРКА БУБЁН
…похоже на маскарад, где гостям предложили одеться картами из карточной колоды…
♦ "Карлики сидели и болтали, перебивая друг друга, но вот Джокер хлопнул в ладоши.
— У всех готовы фразы для Игры Джокера? — спросил он у собравшихся.
— Да-а… — хором отозвались карлики.
— Тогда произнесём свои фразы! — объявил Джокер.
И все карлики одновременно произнесли заготовленные ими фразы. Несколько секунд слышались все пятьдесят два голоса. Потом наступила мёртвая тишина, казалось, что сеанс на этом окончен.
— Это повторяется каждый раз, — шепнул мне Фроде. — В результате никто не слышит ничего, кроме собственного голоса.
— Спасибо за внимание, — сказал Джокер. — А теперь сосредоточимся на каждой фразе в отдельности. Начнём с Туза Бубён.
Маленькая принцесса встала, откинула со лба серебристые волосы и сказала:
— Судьба — это головка цветной капусты, которая растёт одинаково во все стороны.
После этого она снова села — на её бледных щеках выступил пунцовый румянец.
— Головка цветной капусты, та-ак… — Джокер почесал в затылке. — Умные слова. Теперь очередь Двойки Бубён.
Двойка встала, потянулась и сказала:
— Лупа соответствует сколу на круглой чаше с золотой рыбкой.
— Вот как? — прокомментировал её фразу Джокер, — Полезно было бы узнать также, какая лупа и сколу на какой чаше она соответствует. Но всё ещё впереди! Не может же вся правда быть втиснута в две бубновые карты. Следующий!
Поднялась Тройка Бубён:
— Отец с сыном ищут красивую женщину, которая не может найти самоё себя, — всхлипнула она и заплакала.
Я вспомнил, что уже видел, как она плачет. Король Бубён принялся её утешать, а Джокер сказал:
— А почему она не может найти самоё себя? Этого мы не узнаем, пока все карты пасьянса не будут открыты. Следующий!
За ней последовали все остальные бубны.
— Истина в том, что сын стеклодува потешается над собственными фантазиями, — сказала Семёрка.
Я вспомнил, что точно то же самое она сказала и в стекольной мастерской.
— Фигуры вылетают из рукава фокусника и уже в воздухе оказываются живыми, — заявила Девятка. Это она раньше сказала, что хотела бы придумать мысль, которая была бы такой трудной, чтобы её было бы трудно додумать до конца. Мне показалось, что она тем не менее вполне овладела этим искусством.
И наконец Король бубён сказал:
— Пасьянс — это родовое проклятие.
— Очень интересно! — воскликнул Джокер. — Уже после первой четверти многие важные кирпичики заняли своё место. Вы видите в этом смысл?
Послышались шёпот и тихий разговор, но Джокер продолжал:
— У нас осталось ещё три четверти от круга судьбы. Следующие трефы!
— Судьба — это змея, которая от голода пожирает самоё себя, — сказала Туз Треф.
— Золотая рыбка не выдаст тайну острова, её выдаст коврижка, — продолжил Двойка. Я понял, что он уже давно вынашивал эту фразу и что произнёс её на поле перед тем, как заснуть, только потому, что боялся забыть.
Затем по очереди последовали все остальные трефы, все черви и наконец — пики.
— Внутренняя коробка вмещает наружную, а наружная — внутреннюю, — сказала Туз Червей точно так же, как она сказала это, когда я встретил её в лесу.
— Однажды утром королю и валету удалось вырваться из темницы сознания, — сказал кто-то.
— В нагрудном кармане моряка лежала колода карт, которую он теперь сушит на солнце.
Так один за другим выступили все пятьдесят два карлика. Все произнесли по более или менее бессмысленной фразе. Кто-то произнёс её шёпотом, кто-то смеясь, кто-то продекламировал, кто-то всхлипывая или плача. У меня создалось впечатление — если можно употребить такое слово применительно к чему-то столь отрывочному и сбивчивому, как эти застольные высказывания, — что фразы были лишены всякого смысла и связи. Тем не менее Джокер постарался записать всё в том порядке, как это было произнесено.
В самом конце Король Пик уставился на Джокера пронзительным взглядом и произнёс:
— Тот, кто провидит судьбу, должен её победить.
Он был последним. Помню, заключительная фраза показалась мне самой умной из всех. Джокер, очевидно, решил так же, потому что с такой силой захлопал в ладоши, что его бубенчики загремели, как целый оркестр погремушек. Фроде растерянно покачал головой.
