На календаре был понедельник, шесть часов утра, и на улице лил сильный дождь. Впрочем, даже в ясную погоду Грег все равно отказался бы от пробежки. «Вряд ли в такой особенный для меня день я опять потерял бы ощущение времени, — сказал он себе, — но рисковать не стоит».
Он с трудом сглотнул; у него сильно пересохло во рту. Накануне вечером Грег принял снотворную пилюлю слабого действия и смог уснуть на целых семь часов. Однако он не чувствовал себя отдохнувшим — скорее наоборот, слегка заторможенным. Грег решил, что его выручит крепкий кофе.
Достав из шкафа халат, он надел его и сунул ноги в шлепанцы, а затем по мягкому ковру в коридоре побрел на кухню. Долетавший оттуда аромат бодрящего напитка в кофеварке сразу поднял настроение.
«Выходные в Вермонте в компании Майка меня просто спасли, — размышлял Грег, доставая из застекленного шкафчика свою любимую кружку. — Каким утешением было поговорить с ним о том дне, когда не стало Натали, когда я целых два часа, ничего вокруг не замечая, бегал по холоду...»
Друг настраивал его, что в понедельник надо выступить со свидетельской трибуны так же хорошо, как и в пятницу. Вчера вечером, когда они уже возвращались из Вермонта, Гордон снова поднял эту тему.
— Грег, прояви завтра ту же решимость, какая была у тебя в пятницу. Твоя речь производила впечатление абсолютного правдоподобия! Помнишь выступление судьи Рейли в моей передаче? Если бы он в баре поболтал с незнакомцем и тот стал бы потом утверждать, будто новый знакомый предложил ему деньги за убийство жены, то поверили бы Рейли. Зрители по всей стране слышали эти слова, и я ничуть не сомневаюсь, что множество людей везде и всюду думают так же. — Майкл помолчал и продолжил: — В жизни бывают обстоятельства, при которых можно обвинить кого угодно и в чем угодно. Не забывай, что Джимми Истона за дачу показаний против тебя ждет немалая награда: ему больше не придется трястись при мысли, что он состарится в тюрьме.
— Да, но ты кое-что упустил из виду, — возразил Олдрич. — Жену того судьи никто в действительности не убивал.
«Убежденность, — с горечью констатировал Грег, — вот чего мне не хватает!» Он перелил кофе в кружку и перешел с ней в гостиную. Эту квартиру они с Кэтлин купили, когда ожидали рождения Кейти. Ему тогда пришлось сильно поднапрячься, чтобы подписать контракт на содержание жилья. Правда, в те времена он нисколько не сомневался, что добьется успеха на своем поприще. И вот он его добился, и к чему это все привело?
Кэтлин радовалась как ребенок, выбирая для новой квартиры обои, мебель и ковры. У нее от природы был хороший вкус и исключительное умение торговаться. Она любила шутить, что оба они — прирожденные везунчики, хотя и не родились с серебряной ложкой во рту. Если бы она не умерла, Грег никогда не сошелся бы с Натали, и ему не надо было бы ехать в суд и доказывать присяжным, что он не убийца. Ностальгия нахлынула на него подобно волне; Олдрич ощутил, что душевно и физически скучает по первой жене.
— Кэтлин, — прошептал он, — посмотри, что со мной стало... Мне так страшно... Если меня осудят, кто позаботится о нашей Кейти?
В горле у него стоял комок; совладать с собой не получалось. Прикусив губу, Олдрич приказал себе: «Хватит! Уймись! Лучше иди и приготовь Кейти завтрак. Если она увидит, в каком ты состоянии, то совсем падет духом».
На пути в кухню ему попался тот самый столик с ящиком, откуда, по уверениям Джимми Истона, Грег выдал ему пятитысячный аванс за убийство Натали. Олдрич остановился и потянул за ручку ящичка. Пронзительный скрип, столь дотошно описанный Истоном, тут же резанул по ушам, и он с досадой задвинул ящик обратно.
35
— Вижу, ты в полной боевой готовности?
Эмили оторвала глаза от записей: в дверях стоял детектив Билли Трайон. На часах было семь утра понедельника — она явилась в свой кабинет загодя. «Вот один из самых моих нелюбимых коллег в мире!» — раздраженно сказала себе Эмили, уловив в тоне Трайона снисходительные нотки.
— Эмили, нужна ли тебе моя помощь в это необыкновенное утро? Я слышал, сегодня у тебя в суде грандиозное событие?
— Надеюсь, Билли, я сама вполне справлюсь. В любом случае спасибо.
— Как спел бы Элвис: «Сейчас или никогда!» Удачи тебе с Олдричем. Желаю разнести его в пух и прах.
Эмили не могла понять, действительно ли Трайон болеет за нее или просто предвкушает ее сокрушительный провал, но сейчас ей было некогда в этом разбираться. «Подумаю об этом завтра», — рассудила она.
Трайон тем не менее и не собирался уходить.
— Не забудь, что ты будешь бороться и за нас с Джейком, — заявил он. — Нам с ним пришлось побегать по этому делу. Да и кто бы сомневался, что этот Олдрич действительно мокрушник.
Сообразив, что Трайон напрашивается на комплимент, Эмили неохотно согласилась:
— Конечно, вы с Джейком очень постарались. Остается только уповать, что присяжные с тобой полностью согласятся.
«Наконец-то удосужился подстричься, — заметила она, оглядывая Трайона. — Если бы он мог представить, насколько теперь выигрывает внешне, то почаще посещал бы парикмахера». Расставшись с привычным небрежным обликом, Билли стал похож на этакого развязного мачт, вследствие чего действительно мог нравиться некоторым женщинам. В их конторе ходили слухи, что Билли завел себе новую подружку, певичку из ночного клуба. А собственно, что в этом удивительного?
Эмили вдруг ощутила, что и он оценивающе ее рассматривает.
— Сегодня ты принарядилась ради телекамер, не иначе. Классно выглядишь.
Утром, собираясь в суд, Эмили в приступе непонятного суеверия отвергла приготовленные заранее пиджак и юбку. Вместо них она достала из платяного шкафа темно-серый брючный костюм и ярко-красную водолазку; она помнила, что надевала этот комплект в тот день, когда Тед Уэсли поручил ей ведение дела.
— Я вовсе не принарядилась, — сухо возразила она. — Этому костюму уже два года, и я не раз появлялась в нем в суде.
— Да я просто похвалить тебя хотел! Ты и вправду прекрасно выглядишь.
— Билли, я тебе очень благодарна, но ты, наверное, и сам видишь, что я изучаю материалы по процессу, и меньше чем через час мне предстоит явиться в зал суда и добиваться для убийцы обвинительного приговора. Так что, если ты, конечно, не возражаешь...
— Нет, конечно, нет, — шутливо замахал руками Трайон, затем повернулся и прикрыл за собой дверь.
После его визита делового настроя у Эмили как не бывало. «Разве я принарядилась ради телекамер? — спросила она себя. — Ведь нет же... Или эта водолазка слишком кричащая? Тоже нет. Ладно, забыли, не то крыша поедет, как у Зака». Она вдруг вспомнила о пропавших хризантемах. В субботу сосед целый день сажал их. Такие красивые цветы.
А вчера утром, когда они с Бесс вышли на прогулку, их уже не было — остались одни ямки вдоль тропинки. А в пять часов, когда Эмили вернулась домой, на их месте вовсю красовались астры и анютины глазки. Но хризантемы ей нравились больше. «Хотя этот парень явно со сдвигом. Наверное, к лучшему, что я застала его у себя дома в кресле-качалке. Тревожный звоночек!» — заключила Эмили.
