— А где муж? — спросил я.
— Никто не знает. В начале вечера он встретился с двумя друзьями. Они относительно регулярно, примерно раз в шесть недель, собираются вместе, чтобы провести вечер. Он преподает в местном колледже, который находится примерно в километре от его дома. Его приятели сказали, что Андерсон был с ними до четверти одиннадцатого. Выйдя из бара, они разошлись каждый в свою сторону. С тех пор Андерсона не видели.
— Что удалось выяснить полиции?
— Никто не видел, чтобы вечером кто-то заходил или выходил из дома. Главный подозреваемый — Андерсон, и они не рассматривают никаких других версий. Они лишь пытаются понять, почему он это сделал. Его коллеги, знакомые говорят, что в последние недели — может, месяц, может, больше — он казался встревоженным. Но никто ничего не может сказать касательно того, какие у него могли быть неприятности, никто не слышал никаких разговоров о другой женщине или о чем-то в таком духе. Преподаватели зарабатывают не слишком много, а Джина Андерсон не работала, но никаких свидетельств серьезных финансовых проблемах тоже нет. На жену оформлена страховка, но она не стоит даже того, чтобы встать с дивана, не говоря уже об убийстве.
— Это сделал муж, — произнес я полицейское заклинание. — Всегда убийцей оказывается муж. Кроме тех случаев, когда это жена.
Фишер покачал головой.
— Я так не думаю. По словам соседей, у Андерсонов были прекрасные отношения. Их сын любил громкую музыку, но в остальном все было хорошо. Никаких ссор, никакого накала.
— Плохие семьи похожи на мозг алкоголика. Нужно оказаться внутри, чтобы понять, что там происходит.
— И что, по-твоему, произошло?
— Сценариев может быть несколько. Возможно, тем вечером Билл собрался поколотить жену по неизвестному, а может, даже недоступному для нашего понимания поводу. Сын слышит шум, спускается вниз и кричит отцу, чтобы он остановился. Но тот не обращает на него внимания. Сын видит подобные сцены всю свою жизнь и решает, что с него наконец хватит. Он идет к шкафу и берет отцовский пистолет. Возвращается и говорит, что он не шутит, что папаша должен прекратить бить его мать. Они начинают драться, папаша хватает пистолет или он выстреливает случайно, могло быть все, что угодно. Пуля попадает в сына. Жена начинает дико кричать, сын лежит на полу, и Андерсон понимает, что вот это ему уже с рук не сойдет. Он нарочно поджигает ту часть дома, где находится его маленькое царство, чтобы все выглядело так, будто в дом забрался кто-то чужой. В общем, уничтожает все улики против себя. Сейчас он наверняка в другом конце страны, хлещет стопку за стопкой, страдая от мук раскаяния, или убеждает себя, что они сами во всем виноваты. Либо через неделю он убьет себя, либо через полтора года его поймают в Северной Каролине, где он будет жить-поживать с какой-нибудь официанткой.
Фишер некоторое время молчал.
— Возможно, это разумная версия, — сказал он наконец. — Но я в нее не верю. По трем причинам. Во-первых, Андерсон типичный экземпляр книжного червя да еще весит чуть более пятидесяти килограммов. Он не похож на человека, который может доминировать над двумя другими людьми.
— Вес тут ни при чем, — сказал я. — Доминируют с помощью мозгов, а не мускулов. Всегда.
— Чего тоже нельзя сказать про Андерсона, но пока оставим это. Вторая причина состоит в том, что свидетельница видела, как кто-то похожий на Андерсона появился на улице примерно в двадцать минут одиннадцатого. Но никто не обращает на нее внимания, потому что она старая, не совсем в своем уме и под завязку накачана солями лития.
[3]
Однако она твердит, что видела, как он прошел по дороге ровно настолько, чтобы увидеть свой дом, затем развернулся и побежал.
— Такого свидетеля в суд не вызовешь, — сказал я. — И даже если она действительно его видела, Андерсон мог пытаться это изобразить для нее, чтобы обеспечить себе алиби. Что еще у тебя имеется?
— Вот что. Джошуа Андерсон умер от ожогов, но он уже покидал наш мир из-за огнестрельного ранения в лицо. Однако на месте преступления пулю не нашли. В отчете патологоанатома высказано предположение, что она попала в череп, но так и не вышла наружу. Выходного отверстия нет. Зато имеются указания на более позднюю рану, нанесенную острым предметом. Получается, что тот, кто его убил, затем при помощи ножа достал пулю, когда одежда мальчика уже занялась пламенем. Мне не кажется, что преподаватель физики на такое способен. — Он откинулся на спинку стула. — И для начала — у него не было пистолета.
— Да, три нестыковки, — пожав плечами, сказал я. — Без них не бывает. Но я бы поставил на мужа. А каков твой интерес?
— Убийство имеет отношение к одному делу, которым занимается наша фирма, — ответил он. — Пока больше я не могу тебе сказать.
Я понял, что Фишер что-то скрывает, но детали его профессиональной жизни меня не касались.
— А почему ты рассказал все это мне?
— Мне нужна твоя помощь.
— В чем?
— Разве непонятно?
— Не очень понятно, — покачав головой, признался я.
— Мне, точнее фирме, нужно узнать, что произошло на самом деле.
— Но ведь полиция уже занимается этим делом.
— Копы изо всех сил пытаются доказать, что Андерсон убил свою жену и сына, но я думаю, тут что-то другое.
Я улыбнулся.
— Я уже понял, что ты так думаешь. Но это вовсе не значит, что ты прав. И я по-прежнему не понимаю, почему ты приехал ко мне.
— Ты коп.
— Бывший.
— Это то же самое. У тебя есть опыт в проведении расследований.
— Для разнообразия, ты получил неверные сведения, Гэри. Я все время прослужил в патрульном отделе. Уличный пехотинец.
— Речь не об официальном стаже. Я знаю, что ты так и не стал детективом. А еще мне известно, что ты и не пытался.
Я наградил его суровым взглядом.
— Гэри, если ты хочешь сказать, что каким-то образом получил доступ к моему личному делу, тогда…
— Не было необходимости, Джек. Ты умный парень. Если бы ты хотел стать детективом, ты бы им стал. Однако этого не произошло, а посему я пришел к выводу, что ты и не пытался.
— Я не слишком чувствителен к лести, — заявил я.
— Это мне тоже известно, — улыбнувшись, сказал он. — А еще я помню, что ты предпочитал не пытаться вовсе, чем попытаться и потерпеть поражение, и, возможно, это главная причина, по которой ты почти десять лет прослужил на улицах.
Прошло довольно много времени с тех пор, как кто-то со мной так разговаривал, и он понял это по выражению моего лица.
— Слушай, — проговорил он, подняв вверх руки. — Какой-то неправильный разговор у нас получается. Извини. То, что случилось с Андерсонами, на самом деле не слишком меня занимает. Но дело довольно странное, и моя жизнь стала бы немного легче, если бы удалось его распутать. Я читал твою книгу. Мне показалось, что оно может тебя заинтересовать.
