— Говори, — сказал я.
Он встал.
— Пойдем со мной.
Фишер провел меня по заброшенному участку за кафе на Первую авеню. Мы прошли на север пару кварталов, несколько раз поворачивая направо и налево.
— Я тебе уже говорил, что интерес к убийству Андерсонов у меня исключительно профессиональный, — сказал он по пути. — Если точнее, оно имеет отношение к клиенту нашей фирмы. Его зовут Джозеф Крэнфилд. Слышал о нем?
— А должен?
— Думаю, нет. Бизнесмен старой закалки. Жесткий, высокий, прямая осанка, хотя ему было уже за восемьдесят. Начал свою трудовую деятельность в тринадцать — из тех людей, что работают с пеленок, начал разносить газеты, как только научился ползать на четвереньках. Ты никогда не задумывался о том, что некоторые люди готовы к успеху с рождения, они ищут свой шанс и знают, что следует делать, когда он им представляется?
Я встречал таких людей не раз за свою жизнь, тех, у которых все всегда получается. Но никогда особенно не задумывался о том, как они устроены, и не собирался делать это сейчас.
— Наверное.
— К пятидесятым Джо банкротил фабрики в Новой Англии, приводил их в порядок, а потом продавал. Как только его бизнесу стали угрожать иностранные рынки, он сделал шаг в сторону и занялся розничной торговлей, франшизами, всем, что приносило деньги. Затем недвижимость, стал партнером владельцев одного из первых супермоллов в Иллинойсе. Он, конечно, совершал ошибки, но держал удар и шел дальше.
— Американский герой, — сказал я. — Где-нибудь наверняка поставили ему памятник.
Гэри кивнул.
— Точно. Был самым беспринципным из всех подонков, когда-либо живших на земле. Я с ним встречался, когда только закончил школу юристов. Через пару недель меня отправили в его офис, чтобы решить какую-то крошечную проблемку. Большой мандраж. Мне двадцать три. Повезло попасть в знаменитую и крупную фирму, и я понимал, что, если это экзамен, мне конец. И вот я заявился к нему в новом костюме, с блестящим портфелем, не сомневаясь, что после этой встречи моя жизнь пойдет круто — либо круто вверх, либо круто вниз. Должен признаться, что мой желудочно-кишечный тракт был пуст.
Мысль о том, что Гэри Фишер мог нервничать, грела меня гораздо больше, чем то, что он мне рассказывал, потому что, как мне казалось, его история не имела никакого отношения к вселенной, которая меня занимала.
Но я невольно спросил:
— И что?
— Он усадил меня, велел принести кофе, объяснил, что ему нужно. К счастью, я легко мог справиться с его проблемой, и, как только он это понял, он дал мне зеленый свет. Через неделю на моем столе лежало благодарственное письмо. От Крэнфилда. Написанное его собственной рукой. По мере того как шли годы, я все чаще и чаще бывал в его офисе. И вот однажды один из моих старших партнеров слегка перебрал и признался мне, что Джо просит прислать именно меня, когда ему нужно что-нибудь сделать. Для меня это был невероятный успех, и я уже достаточно хорошо знал Джо, чтобы понимать, что он ничего не делает просто так. Он кому-то назвал мое имя и поставил около него галочку. Через шесть месяцев меня сделали младшим партнером.
— Ты делал для него частным образом работу на стороне, вещи, которые он не хотел афишировать?
— Ты циничный человек, Джек.
— Я прослужил в полиции десять лет. А человек я всю жизнь.
— Нет, ничего такого не было, — сказал Гэри, когда мы прошли перекресток.
Мне показалось, что мы удаляемся от тех районов Сиэтла, о которых говорится в туристических брошюрах.
— Я уверен, что в прошлом Джо занимался не слишком благовидными вещами — никто не становится богатым, играя по правилам, которые преподают в университете, — но он никогда не просил меня сделать что-нибудь такое, что не понравилось бы твоей бабушке. Для меня ничего не изменилось, если не считать того, что теперь я сидел в кабинете побольше и получал деньги посерьезнее.
— До тех пор, пока…
— Однажды утром нам позвонили. Джо Крэнфилд умер во сне. Бам — и все.
Мы стали идти значительно медленнее, и Гэри на некоторое время замолчал.
— Мне очень жаль.
— Угу. Это был серьезный удар. Да, к тому моменту ему было восемьдесят один, но выглядел он так, словно без проблем доживет до ста. Примерно через час после того, как мы узнали о его смерти, нам позвонили из фирмы, о которой никто из нас никогда не слышал. Оказалось, что он пользовался услугами другой компании и она вела его личные дела. Ладно, такие вещи случаются, но это крошечная фирма, находящаяся на другом конце страны, и мы все страшно удивились. Позвонивший нам человек имел определенные указания и хотел, чтобы мы сразу же приступили к делу. И вот тут начинаются странности.
— В каком смысле?
— Завещание. Два миллиона жене, по одному каждому из детей, двести пятьдесят тысяч каждому внуку. Всего около восьми миллионов.
Я не мог понять, что он имеет в виду.
— А сколько он стоил, когда умер?
— Около двухсот шестидесяти миллионов долларов.
Я приподнял одну бровь, и Фишер едва заметно улыбнулся.
— Ага, теперь ты меня слушаешь. Не самый богатый человек в мире, но и не нищий. У него было больше, но выяснилось, что за последние пять лет он переводил средства самым разным учреждениям, тратил на благотворительность и школы. Больница тут, какой-то центр там. Какая-нибудь картина старого мастера, отданная на постоянную выставку в крошечную галерею в Европе. Мы, естественно, по большей части про это знали из-за налогов, но никому не было известно точно, какие суммы он вынул из своего дела. Оказалось, около семидесяти миллионов.
Я пересмотрел свое мнение о старике — в лучшую сторону.
— И кто получил остальное?
— В том-то и дело. В день похорон Крэнфилда Литтон — один из двух официальных партнеров той фирмы — явился к нам с целым чемоданом бумаг. Ведущие представители нашей компании отправились в конференц-зал и просмотрели их вместе с ним. Крэнфилд оставил подробные указания касательно того, как следует разобрать на части его империю, и до определенной степени процесс уже начался при участии фирмы Бернелла и Литтона, получивших полное право распоряжаться его имуществом. Литтон вел себя с нами так, словно мы младшие клерки: сделайте то, сделайте это, и немедленно. Джо учел все — до крошечного придорожного кафе в Хуме, в штате Луизиана. Он завещал его старухе, которая управляла им все эти годы. Таких даров было несколько, самые разные люди получили от него солидные деньги, но все остальное следовало ликвидировать. Он даже распорядился продать свои дома. А вырученные деньги минус десять процентов распределить между главными наследниками.
— И кем же?
— Они достались женщинам, пережившим насилие в семье, городскому образованию, организациям по борьбе с наркотиками. Долгосрочная поставка медицинского оборудования в богом забытые районы Африки. Даже на кампанию по спасению поганых выдр, которую организовал какой-то хиппи в Монтерее — он получил на свое дело шесть с половиной миллионов долларов. Мне выпало ему позвонить и сообщить эту новость. У него чуть не случился инфаркт прямо во время разговора. Он в жизни никогда не встречал Крэнфилда и даже не слышал о нем!
