— Чтобы тебя не убил кто-нибудь вроде бдительного
Квина.
— Но если ты изменишь меня, разве ночные люди не
захотят убить меня точно так же?
— Только если они тебя найдут, — жестко сказал
Эш. — В любом случае, если ты станешь вампиром, у тебя будет больше шансов
остаться в живых.
— Итак, если я стану вампиром и откажусь от всего, что
здесь люблю, твои сестры смогут быть счастливы.
Эш в бешенстве уставился на крышу здания на другой стороне
дороги.
— Забудь об этом.
— Поверь, мне это даже в голову не приходило…
— Прекрасно. — Эш продолжал смотреть на крышу.
Внезапно у Мэри-Линетт появилось ужасное подозрение, что у
него глаза на мокром месте.
«Я тоже плакала, даже не знаю, сколько раз за эти последние
два дня… А ведь раньше из меня могли выжать слезу только до боли красивые
звезды. Со мной происходит сейчас что-то неправильное. Я даже не могу понять,
кто я теперь».
Похоже, что Эш чувствует то же самое.
— Эш…
Он не взглянул на нее. Рот его был плотно сжат.
«Беда в том, что какого-то хорошего для всех решения
проблемы не существует», — подумала Мэри-Линетт.
— Извини, — сухо сказала она, пытаясь избавиться
от охвативших ее непривычных ощущений. — Это просто потому, что все вдруг
в жизни изменилось, оказалось таким… странным. Никогда не думала, что со мною
может такое случиться. — Она судорожно сглотнула. — Думаю, ты тоже…
Сначала убежали твои сестры, потом я свалилась на твою голову… Смешно, да?
— Очень. — Он больше не смотрел вдаль. —
Послушай… Я должен тоже сказать тебе. Я-то уж точно не думал, не гадал об этом,
и если бы кто-то еще неделю назад сказал мне, что я буду… что у меня будут
какие-то дела с человеком, я бы снес ему голову. Но прежде посмеялся бы от
души. Однако…
Эш умолк. Казалось, его исповедь завершилась, но… Да ему и
не нужно было больше ничего говорить. Скрестив руки на груди, Мэри-Линетт
смотрела на кривой осколок стекла, валявшийся на земле, и пыталась договорить
про себя ту фразу, которую Эш не произнес. Но все очевидно. Он просто не мог ее
произнести.
Мэри-Линетт подавила желание отшвырнуть ногой стекло.
— Я плохо влияю на твоих сестер.
— Я сказал это, чтобы защитить тебя. Попытаться
защитить…
— Я сама могу себя защитить.
— Я уже заметил, — сухо парировал Эш. — Это
что, очень помогает в жизни?
— Да что ты заметил? Ничего ты не заметил. На самом
деле ты уверен, что я слабее тебя… Хотя ты этого и не говоришь, я знаю, ты так
думаешь.
Неожиданно во взгляде Эша появилась хитринка. Глаза его
стали зелеными, как цветки морозника.
— Если бы ты была вампиром, то не была бы слабой и
знала бы, о чем я думаю на самом деле.
Он протянул ей руку.
— Хочешь попробовать?
— Лучше вернемся назад, — резко сказала
Мэри-Линетт. — А то они еще подумают, что мы тут поубивали друг друга.
— Ну и пусть… — Эш все еще не опускал руку, но
Мэри-Линетт только покачала головой и пошла прочь.
Она испугалась. С Эшем она всякий раз заходила слишком
далеко. «Интересно, что из нашего разговора им удалось подслушать?»
Завернув за угол, она сразу же посмотрела на Джереми. Тот
стоял рядом с Кестрель у бензоколонки, очень близко от нее. На мгновение
Мэри-Линетт охватило тревожное волнение. «Ты в своем уме? — восстал против
нее ее внутренний голос. — Как ты смеешь ревновать его, если сама даешь
повод для ревности, да еще не знаешь при этом, как тебе быть с собственным
духовным супругом… Хорошо бы они с Кестрель понравились друг другу».
— Мне все равно, я не могу больше ждать, — заявила
Джейд Ровене; они стояли на другой стороне тротуара. — Мне нужно его
найти.
— Она думает, что Тигги убежал домой, — пояснила
Ровена, увидев Мэри-Линетт.
Эш направился к Ровене, Кестрель тоже подошла к ней, и
Мэри-Линетт оказалась одна рядом с Джереми.
И вновь она забыла обо всех приличиях. Она взглянула на
него, и ощущение неловкости вдруг исчезло. Джереми наблюдал за ней своим, как
всегда, ровным, спокойным взглядом. Но затем он поразил ее. Взглянув в сторону
тротуара, он сказал:
— Мэри-Линетт, будь осторожна.
— Что?
— Будь очень осторожна.
Таким же тоном он предупреждал ее относительно Тодда и Вика.
Мэри-Линетт проследила за его взглядом. Он смотрел на Эша.
— Не волнуйся, все в порядке. — Мэри-Линетт не
знала, как ему объяснить. Ведь даже собственные сестры Эша не поверили бы, что
Эш не мог навредить ей.
Джереми побледнел.
— Я знаю таких парней. Иногда они приводят в свои клубы
смертных девушек… Тебе лучше не знать зачем. Поэтому просто… будь осторожна,
ладно?
Это ее неприятно поразило. Сестры говорили то же самое, но
услышать такое от Джереми… Эш, несомненно, вытворял в своей жизни вещи,
которые… ну, если бы она узнала о них, ей бы захотелось его убить. Вещи, о
которых невозможно просто взять и забыть.
— Я буду осторожна, — сказала она. И, вдруг
заметив, что руки у нее сжаты в кулаки, с улыбкой добавила: — Я смогу держать
его в руках.
Джереми все еще был бледен. Он глядел на Эша, его карие
глаза потемнели, а рот плотно сжался. В его спокойствии сквозили сдержанная
сила и холодный гнев. А еще решимость ее защитить и ненависть к Эшу.
В это время к ним подошли остальные.
— Со мной все будет в порядке, — торопливо
прошептала Мэри-Линетт.
А Джереми громко сказал:
— Я подумаю насчет людей здесь, в городе, и скажу тебе,
если что-нибудь обнаружу.
— Спасибо, Джереми, — кивнула Мэри-Линетт. Она
попыталась успокоить его взглядом, когда все садились в машину.
Он стоял и смотрел, как ее автомобиль удаляется от
заправочной станции. Но рукой вслед не помахал.
— Ну вот, мы едем домой, — сказал Марк. — И
что дальше?
Никто ему не ответил. Мэри-Линетт понимала, что у нее нет
никакой толковой идеи.
— Мне кажется, мы бы скорее во всем разобрались, если
бы знали, кого подозревать, — наконец произнесла она.
— Но есть еще кое-что, самое важное, что нам нужно
сделать, — мягко произнесла Ровена. — Мы, я думаю, все же вампиры.
Мэри-Линетт могла бы счесть, что Ровена упомянула об этом
между прочим, но Марк спросил:
— И что же это?
— Нам нужно подкрепиться, — улыбнулась своей самой
лучезарной улыбкой Кестрель.
