Царство Ночи… еще никогда любовь не была такой пугающей…
Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует,
существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество
вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут
среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из
смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная
подруга или друг могут оказаться одним из них.
Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют
играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только
два строжайших запрета:
Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.
Никогда не влюбляйся в смертного.
Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти
законы нарушаются.
Глава 1
— Ровена, Кестрель и Джейд… — произнесла
Мэри-Линетт, когда они с Марком проходили мимо старой викторианской фермы.
— Что?..
— Ровена, Кестрель и Джейд. Так зовут девушек, которые
скоро сюда приедут. — В руках у Мэри-Линетт был складной стул, поэтому она
лишь кивнула головой в сторону дома. — Это племянницы миссис Бердок. Ты
что, забыл? Я же тебе говорила: они приезжают к ней жить!
— Что-то не припомню, — буркнул Марк, поправляя на
плече телескоп. Они с Мэри-Линетт взбирались на холм, поросший толокнянкой.
Краткий ответ означал — Мэри-Линетт хорошо знала своего брата, — что он
испытывает сильное смущение.
— У них прелестные имена.
[1]
И сами они,
должно быть, очень милые девушки. Во всяком случае, так говорит миссис Бердок.
— Миссис Бердок чокнутая.
— Нет. Она просто странная. А вчера она мне сказала,
что все ее племянницы — писаные красавицы, что они великолепны, каждая
по-своему. Думаю, миссис Бердок преувеличивает, но она в этом убеждена.
— Тогда им нужно не сюда, а в Калифорнию, — как
всегда, пробурчал себе под нос Марк, — позировать для модных журналов.
Наконец они добрались до вершины холма.
— Где тебе поставить телескоп?
— Прямо здесь.
Мэри-Линетт опустила складной стул, слегка утоптала землю,
чтобы ровно установить телескоп, и, как бы между прочим, сказала:
— Знаешь, я подумала, может, нам прийти сюда завтра и
познакомиться с ними… ну, хотя бы просто поздороваться…
— Может, хватит? — резко оборвал ее Марк. — Я
сам могу о себе позаботиться. Если я захочу встречаться с девушкой, то
познакомлюсь с кем-нибудь сам, без твоей помощи.
— Ну ладно, хорошо-хорошо. Поосторожней с окуляром,
пожалуйста…
— И что, по-твоему, мы им скажем? Добро пожаловать в
Вересковый Ручей, где никогда ничего не происходит? Где койотов больше, чем
людей? Где единственным развлечением являются мышиные бега в баре «Золотой
ручей» по субботам?
— Ну ладно тебе, успокойся… — вздохнула
Мэри-Линетт.
Она взглянула на младшего брата. Он стоял на вершине
высокого холма, освещенного последними лучами заходящего солнца: здоровый
загар, румянец на щеках… Его черные волосы блестели так же, как у Мэри-Линетт,
и глаза были такими же синими и ясными, а взгляд таким же живым. Сейчас просто
невозможно было себе представить, что в жизни Марка был хоть один печальный
день.
Однако в детстве Марк ужасно страдал от астмы и был
худеньким — кожа да кости. Каждый вдох давался ему с трудом. Когда ему было
всего два года, он, борясь со смертью, почти целый год провел в кислородной
палатке. Мэри-Линетт, которая была старше Марка всего на полтора года, каждый
день спрашивала родителей, вернется ли когда-нибудь ее маленький братик домой.
Ему выпало на долю тяжелое испытание. Малыш был в этой
палатке совсем один, даже мама не могла его погладить по голове или поцеловать.
И это не прошло бесследно. Домой он вернулся робким и пугливым, все время
цеплялся за мамину руку, долго не мог заниматься спортом, как другие дети. И
хотя все это было давным-давно (в этом году Марк перешел в старшие классы), он
по-прежнему робел, а если его «доставали», мгновенно вспыхивал и мог наговорить
лишнего.
Мэри-Линетт хотелось, чтобы одна из приезжих девушек ему
понравилась, чтобы он стал более раскованным, уверенным в себе. Может, ей
как-нибудь удастся это устроить…
— О чем ты задумалась? — подозрительно спросил
Марк.
Мэри-Линетт смутилась, заметив его пристальный взгляд.
— Ну… например, о том, что сегодня хорошо будет
наблюдать за звездами, — тихо ответила она. — Август для этого —
лучший месяц. Воздух такой теплый и тихий. А вот и первая звезда! Загадывай
желание!
Она показала на яркую точку над южным горизонтом. Удалось!
Марк отвлекся, глядя на небо.
Мэри-Линетт уставилась в его темный затылок. «Если бы это
могло сбыться, я загадала бы для тебя целый любовный роман. И для себя тоже… Но
что в том проку? Здесь нет никого, с кем стоило бы закрутить роман».
Никто из ее школьных приятелей — может быть, кроме Джереми
Лаветта, — не понимал, почему она интересуется астрономией и что она
чувствует, глядя в звездное небо. Впрочем, Мэри-Линетт это не очень огорчало.
Но временами она ощущала какую-то смутную тоску… Если бы хоть кто-то мог ее
понять! И если уж загадывать желание, то пусть оно будет об этом… О том, чтобы
кто-то вместе с ней смотрел в ночное небо.
Ну, довольно. Все это пустое. К тому же они загадывали
желание совсем не на звезду — только Марку об этом лучше не говорить. Это была
планета. Планета Юпитер.
Марк тряхнул головой. Тяжело ступая, он спускался вниз по
тропинке, вьющейся через кусты медвежьей ягоды и заросли болиголова. Вообще-то
надо было извиниться перед Мэри-Линетт. Меньше всего ему хотелось ее обидеть:
сестра была единственным человеком, с кем он старался быть добрым и вежливым.
Но почему она вечно все за него решает? Взять хотя бы эту
ерунду с загадыванием желаний. Впрочем, Марк ничего и не загадал, однако сейчас
подумал: если бы я загадал желание… правда, я все равно не загадал бы… это так
пошло, так глупо… Но если бы я загадал… я хотел бы, чтобы хоть что-то в нашей
жизни изменилось.
«Дикость какая-то», — решил про себя Марк, и ему вдруг
стало не по себе. Он шел по склону холма, погружаясь в сгущающуюся тьму.
Джейд вглядывалась в сверкающую бриллиантовую точку,
застывшую над южным горизонтом. Она знала, что это — планета. Последние две
ночи Джейд наблюдала, как эта яркая точка в сопровождении крошечных блесток
света — должно быть, спутников — двигалась по небу. Там, откуда приехала Джейд,
никто не загадывал желаний на звезды, но эта планета была для нее почти другом.
Планета-путешественница, как и сама Джейд. Наблюдая за ней этой ночью, Джейд
вдруг ощутила зарождающуюся в глубине души надежду.
