— Простите, у меня тут немного не убрано, — произнесла Пенни, всплеснув руками. На одной ноге у старушки был тапок, а на другой — теннисная туфля. На Пенни был накинут дождевик, и выглядела она так, будто давно не мылась. — Я не ждала гостей. — Будто вокруг не жуткий беспорядок, а всего лишь пара вещей не на своих местах.
Как эта квартира пришла в такое запустение? Пока Пенни ухаживала за умирающим мужем? Или у нее просто не было сил, а возможно, желания следить за порядком после его смерти? Но почему никто не заметил, как это произошло?
Мередит сказала Пенни, что они сейчас вернутся, и вытащила Сэма на лестницу.
— Стоит вызвать «скорую», как думаешь?
— Вроде она в порядке, — засомневался Сэм. — Она, конечно, немного не в себе, и ей нужна помощь, но вряд ли скорая.
— Ты прав, — согласилась Мередит. — Смена обстановки должна пойти ей на пользу. Я свожу ее пообедать и на игру, если она согласится. А потом куплю ей продуктов. Ты пока можешь начать убираться.
— Как?
— Чистящие средства, мешки для мусора, сортировать и выбрасывать — вот так.
— Мерд, но я даже толком ее не знаю!
— Пенни была лучшей подругой бабушки. У нее есть дети, но они живут где-то далеко, не помню, где именно. А она сама не в состоянии… В общем, мы не можем просто оставить все как есть.
— Нет, не можем, — покачал головой Сэм.
— Что ты выбираешь: остаться и начать уборку или отвести ее на игру?
— Купи мне соленого арахиса и другой бейсбольной закуски, — ответил Сэм.
Сходив за необходимыми инструментами и приготовившись к длительному рывку, он приступил к работе.
Разбирать чужие вещи очень сложно — это как двигаться куда-то, не зная пути, довольно скоро понял Сэм. Вот на полу валяется конверт: его следует выбросить или он имеет ценность и упал случайно? Сэм мог открыть его, но ему не хотелось читать чужих писем, да и потом, содержание можно трактовать как угодно. Допустим, это любовное письмо или предложение выпустить для получателя кредитную карту — тогда все ясно, а если там что-то не столь очевидное? И кто знает, может, Пенни отчаянно нуждается в кредитной карте? И так с каждой вещью в этой забитой барахлом квартире! Ветхая адресная книга, соединенные степлером листки со стихами, приглашение на школьный праздник тридцатилетней давности, вылинявшая бейсбольная кепка с отломанным пластиковым козырьком — что это: бережно хранимые памятные вещи или мусор, который так и просится на помойку? Дать ответ некому. Кроме того, рыться в чужих вещах грубо и неприлично, считал Сэм. По сравнению с перекапыванием электронной переписки это занятие казалось куда более реалистичным. В письмах люди сами рассказывали о себе, а что могли рассказать о них книги, футболки, настольные игры, постеры и старые сувениры, колоды карт и запрятанные куда-нибудь фотографии, коробки с мелками, погнутые линейки, серебряные столовые приборы, полотенца, очки для чтения и старые журналы? Не так уж много.
Пенни с радостью отправилась с Мередит на стадион, а потом на ранний ужин и в магазин за продуктами — куда угодно, лишь бы та вела ее за собой. К тому моменту, как они вернулись домой, Сэм успел наполнить мусором пятнадцать мешков и навалить горы из того, что не отсортировал на выброс. В гостиной высилась гора Одежды Альберта, а в спальне — гора Одежды Пенни. Рядом с кухней выросла гора Разные Документы и чуть поодаль — гора Дорогие Сердцу Мелочи. У ванной — гора То Ли Мусор, То Ли Нет, скорей напоминавшая действующий вулкан. Стало гораздо лучше, но оставалось еще много работы.
Сэм повесил в кухне и ванной свежие полотенца и сменил постельное белье — это оказалось самым полезным из предпринятых им усилий. Вернувшись домой, Пенни огляделась, с улыбкой сказала Сэму: «Ой, право, не стоило!» — и тут же забралась в постель. Прямо в одежде и не снимая обуви, при горящем свете и стоящих в изумлении посреди гостиной Сэме и Мередит. Они разложили по местам продукты, закрепили горы, чтобы те не обрушились, и отправились к себе, оставив записку о том, что утром зайдут к ней.
У себя дома Мередит первым делом залезла в записную книжку Ливви в поисках адреса или телефона детей Пенни, но ничего не нашла и решила спросить у самой Ливви.
— Прости, я не понимаю, о чем ты, — ответила бабушка.
Тогда Мередит оставила сообщение управляющему в надежде, что у него есть информация о ближайших родственниках владельцев квартир. Она также связалась со своим терапевтом, чтобы записать Пенни на прием прямо на утро. Когда управляющий не перезвонил в течение часа, Мередит спустилась вниз и стала ломиться к нему в дверь.
— Не сходи с ума, — сказал Сэм, после того как Мередит вернулась, так ничего и не разузнав, и все не могла успокоиться. — Давай выждем немного. Спросим у нее завтра утром про детей и про врача. Может, она все помнит и будет в состоянии назвать нам имена и адреса? Рано паниковать!
— Ты своими глазами видел, что там творится! — резко ответила Мередит. — Это не просто квартира человека, у которого был плохой день. Это квартира человека, у которого на протяжении последних шести месяцев были сплошные плохие дни! Как я могла допустить… я ни разу не заглянула к ней с самых бабушкиных похорон. Мне так стыдно!
— Мерд, у нее есть дети, и она взрослый человек. Ты не в ответе за нее.
— Конечно в ответе!
— Почему? Только потому, что она была подругой Ливви?
— Потому, что рядом с ней я. И ты тоже. Мы рядом, и мы в ответе. Кто еще?
— Не сходи с ума, — повторил Сэм. — Я рад ей помочь, безусловно. Ты же знаешь. Мне просто не нравится, что мы вторгаемся так, будто имеем право.
— Ты имеешь в виду квартиру?
— Квартиру. Саму Пенни. Ее детей. Ее проблемы со здоровьем. Ее маразм. Ей восемьдесят с лишним лет. Вдруг она не хочет, чтоб с ней нянчились?
— Для человека, который зарабатывает на хлеб, залезая в чужую переписку, ты слишком сильно беспокоишься о моральных принципах.
— Я просто предлагаю чуть деликатней совершать набег на чью-то жизнь.
— Деликатность — не мой конек, — сказала Мередит.
— Я заметил.
— Это плохо?
— Именно это я в тебе и люблю больше всего, — ответил Сэм, а потом задумался. — Вообще, там целый список, но это — один из пунктов. Ты видишь, что кому-то плохо, и сразу бросаешься на помощь. Это очень мило и щедро с твоей стороны, но и непросто тоже. Откуда в тебе это?
— Врожденное стремление всюду совать свой нос?
— Вера в то, что ты способна помочь? — предложил свой вариант Сэм.
— Как знать? — пожала плечами Мередит. — Слишком одинокое детство? Слишком много времени проведено в мастерской, а не в компании других маленьких девочек? Моя первая работа была в ветеринарной клинике. Я тебе не рассказывала?
Сэм покачал головой.
— Ветеринар был другом моих родителей и специально для меня выдумал эту работу. Меня наняли утешителем животных. Я должна была сидеть с пациентами ветклиники, пока их готовили к операции, или когда они выходили из наркоза, или пока ждали хозяев. Я гладила их, успокаивала, утешала. Собаки — те всегда плачут, когда отходит наркоз. Животные гораздо выносливей людей. Именно поэтому, наверное, особенно больно, когда видишь, что они страдают или испытывают страх. Работа была непростая. Как утешить напуганное больное животное? Как догадаться, чем им помочь? Я и понятия не имела. Потом я работала официанткой, и здесь уже было попроще. Чем помочь людям? Спроси их, и они тебе сами скажут. Если им нужна газировка, они заказывают ее у тебя, и ты им приносишь — все счастливы. Если они недовольны недожаренным бургером, ты отправляешь его обратно на кухню и просишь поджарить еще немного. В ресторане желания людей довольно ограниченны: они мечтают о бутылочке соевого соуса или о дополнительном шарике мороженого к их яблочному пирогу. Поэтому их так просто было обрадовать. И так здорово было иметь клиентов, чьи пожелания могут быть высказаны и исполнены. Прекрасно, когда людям нужно то, что ты с легкостью можешь им дать.
