От этих слов Ван Сяоэр (так звали хозяина) кубарем скатился с постели, впопыхах схватил попавшие под руку штаны и, приняв их в темноте за рубаху, стал напяливать на себя.
Тем временем наш Великий Мудрец уже успел умчаться на облаке. Приняв свой первоначальный вид, он опустился возле ямы, бросил к ногам учителя одежду постояльцев и сказал:
– Сейчас мы переоденемся и под видом мирян войдем в город. Здешний государь хоть и истребляет буддийских монахов по своему неразумию, но все же является Сыном Неба – над городом я узрел благовещее сияние. Эти одежды и головные повязки я взял в гостинице. Мы заночуем там и еще до рассвета двинемся в путь. В гостинице скажем, что мы родные братья. Старшего, то есть наставника, будем звать Тан, меня – Сунь-второй, Чжу Бацзе – Чжу-третий и Шасэна – Ша-четвертый. Разговаривать и отвечать буду я один, вы молчите. Если станут допытываться, чем мы торгуем, скажем, что продаем коней и вот одного, белого, привели из нашего табуна в качестве образца, что нас всего десять братьев и мы, четверо, явились сюда первыми, чтобы снять помещение.
И вот путники переоделись и с конем и поклажей поспешили к городу. Здесь царили мир и покой; несмотря на поздний час, городские ворота еще не были заперты. Путники беспрепятственно прошли в город и дошли до гостиного дома Вана-младшего. Оттуда доносились громкие крики: «Куда девалась моя головная повязка? Где мои одежды?»
Услышав это, Сунь Укун повел паломников в другую гостиницу, стоявшую наискосок.
Им отвели очень хорошую комнату. Сунь Укун распахнул окно, и монахи стали любоваться ярким светом луны. Пришел слуга с зажженным фонарем. Но Сунь Укун его не впустил, задул огонь в фонаре и сказал:
– Луна светит так ярко, что фонарь не потребуется!
Следом явилась служанка с четырьмя чашками свежего чая. Сунь Укун чай взял, но служанку в комнату не пустил. Затем приковыляла старуха и стала сбоку, у входа.
– Откуда изволили прибыть, дорогие гости, и какие товары везете? – спросила старуха.
– Мы из северных стран, – бойко отвечал Сунь Укун. – Привезли на продажу добрых коней.
– Уж больно ты молод, чтобы торговать конями, – недоверчиво заметила женщина.
– А вот у нас старший, – промолвил Сунь Укун, – его фамилия Тан, а это – третий брат, его зовут Чжу, а тот – четвертый. Его фамилия Ша, а меня зовут Сунь. Я второй брат.
Женщина засмеялась и сказала:
– Родные братья, а с разными фамилиями!
– Фамилии у нас действительно разные, – промолвил Сунь Укун, – а живем мы все вместе, нас всего десять братьев. Мы, четверо, прибыли сюда первыми, чтобы подыскать помещение. А шестеро остались на ночлег за городом. Они ведут целый табун и утром придут с ним в город.
– Сколько же у вас коней в табуне? – снова спросила женщина.
– Всех, считая и жеребят, сто десять! – ответил Сунь Укун. – Той же породы, что наш белый конь, только масть у них разная.
– Ты, видно, опытный купец, господин Сунь, – с улыбкой произнесла женщина. – Знаешь, к кому обратиться, прямо ко мне пожаловал. В других гостиницах тебя не приняли бы: тесно у них. А у меня двор просторный, конюшня большая, есть резки для соломы и корыта для пойла, сена и фуража хватит на несколько сот лошадей. Уже много лет я держу гостиницу, все меня знают и уважают. Моего покойного мужа звали Чжао. К несчастью, он давно умер. Моя гостиница называется «Гостиный дом вдовы Чжао». Порядок у нас такой: сперва условиться о плате за постой, а уж потом рассчитываться. Обслуживание у нас ведется по трем разрядам – по высшему, среднему и низшему. Тем постояльцам, которые пожелают первый разряд, на двоих ежедневно подается пять разных блюд и пять разных плодов со всевозможными лакомствами. По желанию постояльца приглашается певичка, чтобы веселила и ублажала. По этому разряду с каждого постояльца взимается плата в размере пяти цяней серебром за каждый день постоя, считая и жилье. По среднему разряду полагается общий стол, но можно заказывать разные фрукты и вина. Без певички плата за второй разряд – два цяня серебром в день. По третьему разряду никакого обслуживания не полагается. Что останется в котле, то постоялец и ест, пока не наестся досыта, а там возьмет сам себе сенца, постелет на полу, где ему удобнее, и спит. Когда рассветет, заплатит сколько может, и ладно, ни в какие споры с такими постояльцами у нас не вступают.
– Вот счастье для меня! – вскричал Чжу Бацзе. – Мне, старому Чжу, только этого и надо! Подойду к котлу, наемся вволю, залягу спать – и наплевать мне на все!
– Братец! Что ты говоришь! Неужто мы, скитаясь по разным странам, не заработали нескольких лянов серебра, чтобы пожить в свое удовольствие! – сказал Сунь Укун и обратился к хозяйке: – Устрой нас по высшему разряду!
Хозяйка очень обрадовалась и сразу же принялась хлопотать.
– Подайте лучшего чая! Живо приготовьте все! – крикнула она прислуге. Спустившись вниз, она продолжала суетиться. – Режьте кур! Режьте гусей! Готовьте приправы! Забейте свинью и барана! Если не съедят, останется на завтра! Припасите лучшего вина! Рис берите самый чистый! На блины отсыпьте лучшей белой муки!
– Как же нам быть? – тихо спросил Танский монах. – Она велит резать кур и гусей, забить свинью и барана, а кто из нас посмеет прикоснуться к скоромному? Ведь мы же дали обет поститься!
– Я придумал, как поступить! – воскликнул Сунь Укун и, подойдя к двери, затопал ногами, чтобы привлечь к себе внимание.
– Хозяюшка Чжао, – крикнул он, – можно тебя на минутку?
Хозяйка тотчас же прибежала наверх и спросила:
– Что прикажешь, господин?
– Сегодня никакой живности резать не надо, – сказал Сунь Укун. – У нас постный день нынче. А заплатим мы тебе все равно по высшему разряду.
Хозяйка обрадовалась, сбежала вниз и стала отдавать новые распоряжения:
– Не режьте птицу! Не режьте скотину! Достаньте древесных грибов! Несите молодые побеги миньского бамбука, бобовый сыр, лапшу! Сбегайте на огород за свежими овощами! Готовьте мучной суп! Месите тесто для клецок! Сварите еще риса! Заваривайте душистый чай!
После трапезы Танский монах сказал Сунь Укуну:
– Спать здесь опасно. Ночью у нас могут сползти с головы повязки, тогда в нас сразу признают монахов и поднимут шум.
– Да, это верно! – ответил Сунь Укун, снова позвал хозяйку и спросил: – Где нам спать?
– Здесь! – ответила хозяйка. – Комаров в комнате нет, ветерок продувает. Откройте пошире окно и прекрасно выспитесь.
– Нам нельзя здесь спать! – сказал Сунь Укун. – Наш третий брат немного простыл, четвертого брата слегка просквозило, старший брат спит только в полной темноте, да и я не привык спать на свету.
Хозяйка сошла вниз, оперлась на прилавок и стала вздыхать. К ней подошла дочь и спросила:
– О чем вздыхаешь, мама?
– Дочь моя! – отозвалась хозяйка. – Нынче вечером у меня остановились на ночлег четыре барышника, торгующие лошадьми, и потребовали, чтобы их обслуживали по первому разряду. А потом вдруг заказали постную пищу. Мало того, все они какие-то хилые. Один боится сквозняка, другой – света, хотят спать в полной темноте. А ты сама знаешь, у нас ведь дом сквозной. Где найти для них темное да закрытое помещение? Предложу им перейти к другим хозяевам, вот и все!
