Но Великий Мудрец был и без того сильно огорчен и раздосадован, а потому, услышав такое обращение, вскипел яростью и стал так кричать, что потревожил самого Будду.
В это время Будда сидел на лотосовом троне и толковал священные книги своим самым близким ученикам – восемнадцати архатам. Услышав шум, он сказал:
– Сунь Укун явился! Ступайте и позовите его!
Выполняя повеление Будды, архаты чинно, двумя рядами, вышли из ворот с приветственными возгласами:
– О Великий Мудрец Сунь Укун! Сам Будда зовет тебя.
Четыре хранителя Будды, стоявшие у ворот, сразу же расступились и пропустили Сунь Укуна. Архаты подвели Великого Мудреца к лотосовому трону. При виде Будды Сунь Укун пал ниц и слезы ручьем хлынули из его глаз.
– Что случилось? Чем ты так опечален? – спросил Будда.
– Я, твой ученик, неоднократно был удостоен милости внимать твоим поучениям и пользовался твоим покровительством. С того времени, как я вступил на путь твоего истинного учения, на меня возложена обязанность охранять Танского монаха, которого я почитаю как своего наставника. Трудно передать, сколько горя нам пришлось изведать на далеком пути к тебе. И вот сейчас мы достигли горы Львиного верблюда, где оказалась пещера, а поодаль и город того же названия. Три лютых дьявола, три родных брата, владеют этой горой, пещерой и городом. Они и схватили моего наставника. А нынешней ночью сожрали его живьем. Двух его учеников, Чжу Бацзе и Шасэна, тоже ждет лютая смерть. Спасти их не в моих силах. Уповая на твою доброту и сострадание, молю тебя: сними заклятие, которым сковывает мою голову обруч, и возьми его обратно. Меня же отпусти на гору Цветов и плодов, к моим обезьянам, где я снова стану царем.
Сказав так, Сунь Укун стал громко плакать.
– Успокойся! – смеясь, проговорил Будда. – Я хорошо знаю этих дьяволов и помогу тебе. Кстати, один из них, младший, родня мне.
– С какой стороны? – спросил Сунь Укун. – Отца или матери?
– Видишь ли, – помолчав, ответил Будда, – когда среди тварей выделились звери, бегающие по земле, и птицы, летающие по воздуху, старшим над зверями стал Единорог-цилинь, а над птицами – Феникс. Феникс был, сверх всего, наделен еще животворным духом и породил павлинов и кондоров. Павлины оказались более лютыми и поедали людей. Они всасывали их в себя на расстоянии сорока пяти ли. Как-то раз я отправился на снежную вершину и там упражнялся в искусстве стать ростом шесть чжанов и покрыть позолотой все тело, но меня тотчас же всосал павлин, и я попал прямо к нему в брюхо. Я решил было выбраться через задний проход, но побоялся выпачкаться. Тогда я перебил ему позвоночник, вылез и вскарабкался на Чудодейственную гору. Я хотел убить этого павлина, но остальные Будды меня отговорили. Ведь погубить павлина – все равно что погубить родную мать. Поэтому я не только пощадил павлина, но еще пожаловал ему титул «Великий просвещенный повелитель павлинов, породивший Будду». А кондор был рожден той же самкой, что и павлин. Теперь ты понимаешь, какое между нами родство?
– Так вот оно что! – рассмеялся Сунь Укун. – Значит, ты, Будда, приходишься оборотню племянником со стороны матери.
На это Будда ничего не ответил, только сказал:
– Пожалуй, я сам отправлюсь на гору Львиного верблюда и усмирю оборотней.
Сойдя с трона, Будда вышел из ворот в сопровождении всей своей свиты и там встретился с Анандой и Касьяпой, которые привели двух бодисатв: мудрейшего Вэнь Шу и всеведущего Пу Сяня.
– Сколько времени прошло с тех пор, как твой зверь покинул гору? – обратился Будда к Вянь Шу.
– Семь дней, – отвечал Вэнь Шу.
– Семь дней на Небе равны семи тысячелетиям на Земле, – промолвил Будда. – Сколько же живых тварей сгубил дьявол за это время? Надо побыстрее его изловить!
И, сопровождаемый двумя бодисатвами, Будда со всей свитой поднялся в воздух и полетел. Вскоре показалась столица государства Львиного верблюда, окутанная зловещим туманом.
– Ты спустись первым, – приказал Будда Сунь Укуну, – войди в город и вступи в бой с оборотнями. Потом притворись, будто потерпел поражение, и возвращайся сюда, а я уж сам с ними справлюсь.
Великий Мудрец направил облако прямо к городу и, спустившись на городскую стену, стал кричать:
– Эй вы, скоты негодные! Выходите сразиться со мной, старым Сунь Укуном!
Находившиеся в дозорных вышках бесенята перепугались и сломя голову бросились вниз с громкими воплями:
– О великий князь! Опять явился Сунь Укун и вызывает вас на бой!
– Ну и обезьяна! – вскричал старый дьявол. – Три дня не показывалась – и на́ тебе, с утра явилась, не иначе как привела с собой кого-то на помощь!
Дьяволы с оружием в руках устремились на городскую стену и втроем напали на Сунь Укуна. Они схватывались с ним раз семь или восемь, после чего Сунь Укун покинул поле боя и бросился бежать. Дьяволы за ним. Тут Сунь Укун перевернулся и взлетел на облако. Дьяволы вскочили на другое облако и пустились за ним вдогонку. Но Сунь Укун метнулся в сторону и скрылся в лучах исходившего от Будды сияния. В тот же миг дьяволы увидели перед собой трех достопочтенных Будд, олицетворявших Прошедшее, Настоящее и Будущее, в окружении пятисот архатов и трех тысяч праведных приверженцев буддийской веры. Они кольцом обступили трех оборотней, да так плотно, что даже капля воды не могла бы просочиться.
Старый дьявол замахнулся было на Будду мечом, но тут Вэнь Шу и Пу Сянь произнесли заклинание и прикрикнули:
– Экие твари негодные! Все не возвращаетесь на Истинный Путь и не раскаиваетесь? Чего же вы ждете?!
Тут старый дьявол и его средний брат побросали оружие, перекувырнулись через голову и приняли свой настоящий облик. Бодисатвы кинули им на спины свои сиденья в виде цветка лотоса и сразу же уселись на них, а оборотни, свесив уши, изъявили полную покорность.
И только третий оборотень не покорился. Он расправил крылья, отбросил свою замечательную пику, взвился в воздух и, играя широко растопыренными когтями, кинулся на царя обезьян, который скрылся в лучах сияния Будды. Тогда Будда метнул в него золотистый луч, и голова оборотня превратилась в окровавленный кусок мяса. Продолжая играть когтями, оборотень ринулся было на Будду, но тот поднял руку, перепонки на крыльях оборотня тотчас лопнули, и он не мог больше летать. Он тут же сел Будде на голову и принял свой первоначальный вид. Это оказался огромный кондор с орлиными крыльями золотистого цвета. Он раскрыл клюв и вдруг заговорил человеческим голосом:
– О Будда! Зачем ты околдовал меня своими могущественными чарами?
– Ты натворил немало бед! – отвечал Будда. – Но если последуешь за мной и станешь творить добро, то этим, может быть, искупишь свою вину.
– У тебя там надо соблюдать посты, есть одни овощи, жить в крайней бедности, терпеть лишения. А здесь я ем человечину и ни в чем себе не отказываю. Грех падет на тебя, если ты уморишь меня голодом.
