Бесы не на шутку перепугались и спросили:
– А каков он из себя и что за пест точит?
– Он похож на духа – покровителя дорог и сидит на корточках у горного ручья, – ответил Сунь Укун. – Но если он выпрямится во весь свой рост, то, право, будет в вышину более десяти чжанов. В руках у него большой железный пест, похожий на дубину, толщиной с плошку. Он черпает рукой воду из ручья, обливает скалистый камень, точит о него пест и приговаривает: «Пест! Я давно не брал тебя с собой, и ты не имел случая проявить все скрытое в тебе могущество. Но сейчас сто тысяч бесов-оборотней предстанут перед тобой, и надо будет их всех забить до смерти! За это я принесу тебе щедрую жертву, как только убью трех главных дьяволов!» Но прежде, я думаю, он собирается убить всех вас, десять тысяч отборных воинов!
От этих слов у бесов душа в пятки ушла, сердце сжалось от ужаса и печенка затряслась.
А Сунь Укун продолжал их пугать.
– Вот что, уважаемые! – сказал он. – Много ли с этого Танского монаха можно содрать мяса? Всего несколько цзиней! На всех все равно не хватит. Чего ради нам рисковать собственной головой? Не лучше ли разойтись всяк в свою сторону – вот и все!
– Дело говоришь! Верно! Правильно! – зашумели бесы. – Жизнь дороже! Уйдем отсюда!
Дело в том, что все эти бесы и бесенята были оборотнями волков, змей, тигров, барсов и разных других зверей и пернатых тварей. С громкими криками все они обратились в бегство и исчезли.
Таким образом, слова простого дозорного возымели такое же действие, как чуские песни, от которых разбежалось восемь тысяч храбрых воинов.
«Ну вот и хорошо! – с радостью подумал Сунь Укун. – Теперь дьяволам-оборотням пришел конец!»
С этой мыслью Великий Мудрец направился к пещере и смело вошел в ворота.
Если вы хотите узнать, какие злоключения ему пришлось претерпеть при встрече с дьяволами, прочтите следующую главу.
Глава семьдесят пятая,
повествующая о том, как беспокойная обезьяна пробуравила сосуд, содержавший темное и светлое начала, и как главарь демонов вступил на Путь Истины
Итак, Великий Мудрец подошел к пещере, заглянул внутрь и увидел страшную картину:
Горой громоздятся кости.
Скелеты как мертвый лес;
Землю укрыл, словно войлок,
ковер человечьих волос.
Плоти гниющей клочья,
Кожа, истлевшая в прах;
Жилы иссохшими нитями
висят на древесных ветвях —
Серебром мерцают во мраке,
в душу вселяя страх.
Тел освежеванных груда,
крови дымный поток;
Воздух пропитан смрадом,
ужасен тления дух.
Злобный бесенок-крошка
кромсает живую плоть,
Рядом – свирепый бес
человечину варит в котле.
Кто же, кроме царя обезьян,
сюда проникнуть посмеет?
Разве отыщется смертный, который
страх свой преодолеет?!
Но, как вы уже знаете, Сунь Укун был не робкого десятка и пробрался за вторые ворота. Там все было по-иному: чисто, тихо и очень красиво. На сколько хватало глаз, расстилались роскошные луга с диковинными цветами, вдаль уходили стройные ряды высоких сосен и изумрудно-зеленых бамбуков. Любуясь всей этой красотой, Сунь Укун не заметил, как очутился у третьих ворот, и юркнул в них. Тут он увидел трех демонов, восседавших на возвышении, лютых и свирепых на вид.
Перед демонами по обеим сторонам выстроилось в ряд свыше сотни больших и малых бесов в боевых доспехах и шлемах.
Не испытывая ни малейшего страха, Сунь Укун вошел в ворота, снял с себя колотушку с колокольцами и, приблизившись к демонам, приветствовал их.
– Никак это ты, лазутчик, вернулся? – спросил старший демон.
– Да, я, – ответил Сунь Укун.
– Ну что? Когда обходил гору дозором, узнал, куда делся Сунь Укун? – опять спросил старший демон.
– О великие князья, – отвечал Сунь Укун, – вспомнить и то страшно.
– Чем же это он тебя так напугал? – спросил старший демон.
– Получив ваше повеление, я тотчас отправился в дозор, – принялся врать Сунь Укун. – Иду себе, как полагается стучу в колотушку и позваниваю колокольцами, вдруг поднимаю голову и вижу великана, который сидит на корточках, точит железный пест и что-то бормочет. Прислушался, а он, оказывается, говорит, что надо наточить пест до блеска, затем явиться сюда и… побить вас, великие князья. Тут я смекнул, что это и есть Сунь Укун, и поспешил обратно, чтобы доложить вам об этом.
Старший демон, выслушав Сунь Укуна, от страха покрылся холодным потом.
– Братцы, – проговорил он, – не будем лучше трогать Танского монаха. Не то наточит эта обезьяна свой посох и примется бить нас, что тогда будет?! – И он тут же отдал распоряжение: – Меньшие братья наши! Велите всем бесам и бесенятам собраться в пещере, а ворота все наглухо запереть. Пусть Танский монах идет своей дорогой.
Один из бесов, командир отряда, уже знавший о том, что произошло у ворот, доложил старшему демону:
– О великий князь! Все бесенята разбежались куда глаза глядят…
– Как – разбежались? – вскричал старший демон. – Видно, и они беду почуяли! Ну, живо! Запирайте ворота!
Бесы бросились исполнять приказание и вмиг заперли все ворота.
«Теперь мне, пожалуй, отсюда не выбраться, – подумал Сунь Укун и встревожился. – Надо сделать так, чтобы ворота остались открытыми».
Тут он выступил вперед и обратился к демонам с такими словами:
– Великие князья! Лучше не запирать ворот. А то Сунь Укун может превратиться в муху и через щель проникнуть сюда, тогда со старшего князя он сдерет шкуру, второму князю переломает кости, а у третьего вытянет жилы. Если же ворота останутся открытыми, мы сможем убежать.
Старший демон задумался, потом сказал:
– Будем начеку, братцы! Вы ведь знаете, что в наших пещерах мухи не водятся. Если заметите муху, знайте, что это Сунь Укун.
Тут Сунь Укун шмыгнул в сторону, выдернул у себя шерстинку, дунул на нее, произнес заклинание, и шерстинка сразу же превратилась в золотую мушку, которая полетела прямо на старшего демона и стукнулась о его лицо. Демон оторопел и в ужасе закричал:
– Братцы! Дело дрянь! Только что говорили о мухе, а она тут как тут! Пролезла-таки, проклятая, сквозь ворота!
Бесы пришли в полное замешательство: одни хватались за метлы и веники, другие – за мухобойки и, сбивая друг друга с ног, ловили мушку.
Сунь Укун не удержался и хихикнул. А смеяться ему нельзя было, ибо лицо его принимало первоначальный облик. Так случилось и на сей раз. Третий демон успел это заметить, подскочил к Сунь Укуну и заорал:
