А девицы, как только перешли мост, подбежали к той, что шла впереди, и затараторили:
– Сестрица! Искупаемся, а после сварим этого дебелого монаха на пару́ и съедим.
Вскоре они подошли к купальне, отгороженной красивой стеной с небольшими воротами. Воздух здесь был напоен ароматом цветов, образовавших пышный ковер.
Одна из девиц подбежала к воротам, распахнула их, и показался бассейн. Вода в нем была теплая и такая прозрачная, что все дно виднелось как на ладони. Девицы разом скинули с себя одежды и все вместе вошли в воду. А Сунь Укун пристроился на вешалке и стал смотреть, что будет дальше.
Девицы начали барахтаться, брызгаться и забавляться, поднимая волны.
«Убивать я их не буду, – решил Сунь Укун. – Не к лицу прославленному герою лезть в драку с бабами. А вот проучить их не мешает, чтобы не творили зла».
Тут Сунь Укун прочел заклинание, встряхнулся и превратился в старого коршуна.
Перья белы, как иней иль снег,
Глаза его – ярче звезды.
Крепкие когти, как меч, остры,
Видом ужасно свиреп.
Мощными лапами он без труда
добывает себе еду,
В страхе, едва завидят его,
лисы-оборотни бегут.
Без устали он в просторах небес
мечется вверх и вниз.
Узрит добычу – и камнем к земле
устремляется, тучи пронзив.
Он взмахнул могучими крыльями, выпустил свои острые когти, быстро сорвал с вешалок все семь одежд и был таков. Перелетев через вершину хребта, он принял свой первоначальный вид и направился к Чжу Бацзе и Шасэну.
– Не иначе как старший брат отдал наставника в закладную лавку, – сказал Чжу Бацзе. – Видишь, сколько тряпья притащил?
Тут Сунь Укун рассказал братьям о том, что наставника схватили семь девиц-оборотней, что девицы сейчас купаются в волшебном источнике, а он, Сунь Укун, превратился в коршуна и утащил их одежду.
– Так вот, – сказал Великий Мудрец, – пока они сидят в воде и раздумывают, что им делать без одежды, надо пойти в пещеру и освободить наставника.
– Почему же ты их не прикончил? – спросил Чжу Бацзе. – Ведь на обратном пути, когда мы будем возвращаться с Запада, они непременно нам отомстят.
– Если хочешь, иди убивай их, – ответил Сунь Укун. – А я не буду.
Чжу Бацзе приосанился, радостный и довольный взял вилы и побежал прямо к источнику.
Там он увидел семь девиц, которые, съежившись, сидели в воде, извергая потоки брани на коршуна, похитившего их одежды.
Глядя на них, Чжу Бацзе не мог удержаться от смеха и обратился к ним с такими словами:
– О милостивые девы! Как хорошо здесь купаться! Не возьмете ли и меня, монаха, в свою компанию?
Увидев Чжу Бацзе, девицы обозлились и стали кричать:
– До чего же нахальный монах! Отрешился от мира, а хочет вместе с нами купаться!
– Уж очень жарко сегодня, – отвечал Чжу Бацзе, – так что придется нам с вами поладить.
И, не вступая в дальнейшие пререкания, Чжу Бацзе бросил вилы, разделся догола и бултыхнулся в воду. Девицы хотели его избить, да не тут-то было. Он сразу превратился в оборотня-сома, и изловить его не было никакой возможности. Он ускользал от них и все норовил пролезть повыше меж ног. Гоняясь за ним, девицы совсем выбились из сил.
Наконец Чжу Бацзе выскочил из воды, принял свой первоначальный облик, оделся, взял вилы и заорал:
– Ну-ка, взгляните на меня!
Девицы глянули и обомлели от страха.
– Кто ты? Откуда явился? Как прозываешься? – наперебой спрашивали они.
– Ах вы, мерзкие твари! – заорал в ответ Чжу Бацзе. – Я ученик Танского монаха, который идет из восточных земель на Запад за священными книгами. А вы схватили его, подвесили к потолку и собираетесь съесть! Сейчас я хвачу вас своими вилами, чтобы корня поганого не осталось!
Как ни молили девицы о пощаде, все было тщетно.
Чжу Бацзе взмахнул своими вилами и ринулся на девиц. А те, обезумев от страха, забыли про стыд и, выскочив из воды, бросились бежать, прикрываясь руками. Прибежав в беседку, они остановились и пустили в ход свое волшебство: у них из пупа с шумом повалили шелковые шнуры, которые вскоре образовали покров, сокрывший небо, и Чжу Бацзе оказался под этим покровом. Не видя ни неба, ни солнца, он попытался было освободиться, но, сделав шаг, тут же упал и разбил нос.
Он метался из стороны в сторону, пока вконец не измучился, и теперь уже не мог шевельнуться, лишь тихонько стонал.
А девицы-оборотни побежали к себе в пещеру, на мосту остановились, произнесли заклинание, и шнуры как появились, так и исчезли.
Девицы вбежали в пещеру, как были голые, смеясь, пробежали мимо Танского монаха, нашли какие-то старые платья, надели их и стали звать своих сыновей, разных букашек. Сыновья были не родные – приемные. Когда-то они попали к девицам в плен, и те хотели их съесть, но потом пожалели их, и с тех пор букашки почитали девиц, как родных матерей, собирали для них цветочный нектар и целебные травы.
Услышав, что девицы зовут их, букашки мигом прибежали.
– Вот что, детки! – сказали тут девицы. – Сегодня утром мы по неведению обидели одного монаха, прибывшего из Танского государства, и за это нам только что так досталось от его ученика, такого мы стыда натерпелись – едва жизни не лишились. Поспешите, детки, за ворота и отгоните его подальше. Если это вам удастся, отправляйтесь к своему дяде, там мы встретимся и отблагодарим вас.
Мы не будем рассказывать о том, как девицы-оборотни направились к своему брату наставнику и подбили его на недоброе дело, а последуем за букашками. Все они, получив повеление, сразу же приняли воинственный вид и отправились на поиски врага.
Между тем Чжу Бацзе, увидев, что шнуры вдруг куда-то исчезли, с трудом поднялся и, превозмогая боль, поплелся к своим.
– Что с тобой стряслось? – спросил Сунь Укун.
Чжу Бацзе рассказал, как опутали его девицы своими шнурами и с каким трудом он освободился.
– Ты разозлил оборотней, – сказал тут Шасэн, – и теперь в отместку они непременно погубят учителя. Надо быстрее его выручать.
Сунь Укун быстро пошел вперед, за ним последовал Чжу Бацзе, ведя коня. Однако у моста им преградили дорогу семь оборотней-букашек, семь сыновей красавиц-девиц.
Чжу Бацзе стал колотить их своими вилами, но оборотни взлетели в воздух и стали размножаться, из одного получилось десять, из десяти – сто, из ста – тысяча, а из тысячи – десятки тысяч.
Чжу Бацзе не успевал давить их и пришел в смятение.
Тогда Сунь Укун выдернул у себя клок шерсти, разжевал его, выплюнул и произнес заклинание. Шерстинки тотчас же превратились в семь разных орлов и коршунов.
