– И можно таким путем достичь бессмертия? – спросил Сунь Укун.
– Надеяться на это – все равно что пытаться выловить луну из воды, – отвечал патриарх.
– Ну вот, опять вы за свое! – воскликнул Сунь Укун. – Что значит «выловить луну из воды»?
– Это значит выловить не луну, а ее отражение, потому что сама луна находится на небе. Ну а отражение выловить нельзя!
– Нет, это тоже не годится! – заявил Сунь Укун.
Услышав подобные слова, патриарх от изумления крякнул, спустился с возвышения и, тыча в Сунь Укуна палкой, воскликнул:
– Ах ты, жалкая обезьяна! И этого ты не хочешь, и того не желаешь, чего же тебе надо?
С этими словами он подошел к Сунь Укуну и трижды стукнул его по голове, после чего, заложив руки за спину, удалился во внутренние покои и запер за собой дверь. Испуганные ученики напустились на Сунь Укуна.
– Ты совсем не знаешь приличий, мерзкая обезьяна! – кричали они. – Вместо того чтобы изучать законы Истинного Пути, следуя наставлениям учителя, ты стал препираться с ним, оскорбил его, и теперь неизвестно, когда он снова осчастливит нас своим появлением.
Но эти нападки нисколько не огорчили Сунь Укуна; напротив, он слушал их молча, с улыбкой. А дело было в том, что царь обезьян понимал условный язык. Он знал, что учитель не зря трижды ударил его по голове, не зря заложил руки за спину и не просто так запер за собой дверь. Это означало, что Сунь Укун должен явиться к учителю в третью стражу во внутренние покои, причем войти с черного хода, и получить наставления.
Остаток дня Сунь Укун провел у пещеры, играя и забавляясь с остальными учениками и с нетерпением ожидая наступления ночи. И вот, как только стемнело, он вместе с другими отправился на покой и притворился спящим, стараясь дышать ровно и спокойно. А надобно вам знать, что в горах ночной стражи не отбивают и определить время трудно. Поэтому Сунь Укун отсчитывал каждый свой вдох и выдох и так узнавал время. Когда, по его подсчетам, стала приближаться третья стража, он потихоньку встал, натянул на себя одежду и крадучись вышел.
Он направился во внутренние покои патриарха, подошел к черному ходу и увидел, что дверь приоткрыта.
«Так я и знал, – с радостью подумал царь обезьян, – учитель желает дать мне наставления, поэтому и не запер черный ход». Сунь Укун направился прямо к ложу патриарха и увидел, что тот сидит, поджав ноги и повернувшись лицом к стене. Не дерзнув разбудить учителя, Сунь Укун опустился у ложа на колени. Вскоре патриарх проснулся, и Сунь Укун обратился к нему с такими словами:
– Учитель, я давно здесь дожидаюсь, преклонив колена!
Услыхав знакомый голос, патриарх быстро оделся и, сев на постели, закричал:
– Ты почему не спишь? Зачем явился ночью в мои покои?
– Лишь потому я дерзнул явиться пред ваши очи, что накануне вы подали мне знак в своих речах, велев явиться в третью стражу через черный ход, дабы внять вашим наставлениям, – ответил Сунь Укун.
Патриарх остался весьма доволен таким ответом и про себя подумал: «Этот малый и в самом деле порождение Земли и Неба, не то ему не понять бы моих условных знаков».
– Нас с вами здесь никто не слышит, учитель, – продолжал Сунь Укун. – Молю вас, откройте тайну вечной жизни. Вовек не забуду подобной милости!
– Суждено, видно, тебе достичь бессмертия, – молвил патриарх, – раз ты сумел понять условный знак, и я охотно открою тебе тайну вечной жизни. Слушай же меня внимательно!
Сунь Укун отвесил земной поклон, снова опустился на колени и, прочистив уши, приготовился слушать наставления патриарха. И сказал учитель:
Вот скрытая, ценная, мощная тайна,
всеобщая Истина-суть;
О жизни в безмерной любви милосердной —
иного учения нет.
Вся истина сосредоточена в главном:
чтоб дух совершенствовать свой
И свято хранить бесценную тайну,
не открывать никому.
Ученье не смей разглашать,
Тайну в себе сохраняй,
Благие мои наставленья усвоив,
к успеху отыщешь пути.
Старайся запомнить каждое слово,
великая польза в любом.
Отринув зловредные мысли-желанья,
душевный покой обретешь.
Душевный покой обретешь
И чистоту заодно.
Поднимешься на киноварную башню,
узришь луну, а на ней
Яшмовый заяц укрыт, а на солнце
ворон укрыт Золотой.
Тесно сплетенных змею с черепахой
ты тогда обретешь.
Тесным сплетеньем таким
Жизнь укрепится твоя,
Лотос тогда золотой возможешь
в пламени плавить-растить,
Суть и природа пяти элементов
будут послушны тебе,
И по заслугам сравняешься с Буддой
и наимудрейшими ты.
Выслушав патриарха, Сунь Укун возликовал. Он крепко запомнил все, что сказал ему Суботи, и, почтительно поблагодарив за оказанную милость, вернулся к себе.
– Уже рассвело! Вставайте! – крикнул он своим товарищам. И нарочно стал с шумом убирать постель.
Те спали крепким сном и не имели понятия о великом событии, свершившемся ночью.
Прошло еще три года. И вот однажды, читая проповедь, патриарх спросил:
– А где же Сунь Укун?
– Я здесь, учитель, – выступив вперед и опустившись на колени, отвечал царь обезьян.
– Многое ли ты постиг за это время? – спросил патриарх.
– Я постиг в известной мере суть законов Будды и чувствую необыкновенный прилив сил, – почтительно отвечал Сунь Укун.
– Ну что же, – молвил патриарх, – в таком случае тебе остается лишь обучиться тому, как уберечься от трех бедствий.
– А разве тот, – спросил Сунь Укун, – кто постиг Великое учение и стал бессмертным, не избавлен от всяческих бедствий?
– Нет, – отвечал патриарх. – Даже Солнце и Луна бессильны перед ними. Пройдет пятьсот лет, и Небо пошлет Гром, который поразит тебя. Спасешься от Грома, еще через пятьсот лет Небо пошлет на Землю Огонь, который испепелит тебя. Спасешься от Огня, Небо еще через пятьсот лет пошлет Ветер, который обратит твое тело в прах.
От страха волосы у Сунь Укуна встали дыбом, и, распростершись у ног патриарха, он стал умолять:
– Сжальтесь надо мной, о великий! Научите, как избавиться от этих трех бедствий. Подобной милости я никогда не забуду.
– Будь ты как все люди, – отвечал патриарх, – я сделал бы это без труда. А так не могу.
– Чем же я отличаюсь от людей? – спросил Сунь Укун. – Голова у меня круглая, по земле я на двух ногах хожу. У меня девять отверстий и четыре конечности и внутренности такие же, как у человека.
