– …Перед нами другая задача. Эту лавочку мало прикрыть.
Хорошо бы добыть знаменитую картотеку «Шпионской биржи». Там хранится самое
ценное: имена и координаты информантов Зоммера по всем странам. Тех самых
курочек, что несут ему золотые яйца. И к каждому источнику свой ключик. Мы
знаем лишь одно: картотека спрятана на вилле Зоммера, в какой-то хитроумной
потайной комнате, куда посторонним доступа нет. Дорого бы я заплатил, чтоб
заглянуть в эту пещеру Аладдина! – мечтательно произнес Жуковский. –
Теперь вам ясна вся важность операции?
Важность-то была ясна. Но при чем здесь Алексей Романов и
его баритон?
Не дожидаясь вопроса, генерал кивнул:
– Вам, разумеется, хочется знать, зачем я раскрываю
план секретнейшей операции постороннему человеку? Ну, во-первых, я доверяю Лавр
Константиновичу, а он поручился, что вы человек чести и в любом случае будете
молчать – даже если откажетесь…
Начальник снова умолк, испытующе глядя на молодого человека
сверху вниз.
– …Но я вижу, что вы не откажетесь. А потому расскажу
вам всё без малейшей утайки. Итак, Швейцария – страна нейтральная, причем самых
строгих правил. Взвод жандармов туда не пошлешь. Как быть? У Лавра
Константиновича возникла оригинальная идея. Главная достопримечательность
городка Сан-Плачидо – роскошная гостиница «Гранд-отель». Зоммер ужинает там
почти всякий вечер. Из-за войны курорты Франции и Германии закрылись. Зато для
швейцарских наступил истинный золотой век. Богатые люди непатриотического
склада хлынули туда из европейских столиц, чтобы переждать тяжелые времена. Ну
а швейцарцы и рады стараться. На гастроли в «Гранд-отель» приезжают артисты и
музыканты с мировым именем, им ведь тоже сейчас несладко. А тут изысканная
публика, превосходные гонорары… Вот князь и предложил: а не побаловать ли
миллионеров русскими талантами? Не отправить ли в Сан-Плачидо под видом гастролирующей
труппы маленький отряд агентов? Они проведут разведку на месте, проникнут на
виллу Зоммера и захватят картотеку. – Жуковский азартно взмахнул
рукой. – Идея превосходная. Наш сотрудник в Риме договорился с тенором
Корнелини, у которого в «Гранд-отеле» через десять дней начинается ангажемент.
В последний момент маэстро заболеет и предложит на замену – с самыми лестными
рекомендациями – русских артистов. Это стоило нам десять тысяч лир. Но далее
возник вопрос. А кто будет обеспечивать прикрытие, то есть выступать? Мои
сотрудники художественными талантами, увы, не блещут. Можно было бы попросить о
помощи кого-нибудь из наших прославленных певцов, но все они в оперативном
отношении люди не слишком надежные. Кто выпивает, кто нюхает кокаин, кто,
пардон, глуп как пробка. Вот Лавр Константинович и вспомнил о вас. Проверены в
деле, языки знаете. Если приодеть да причесать, будете недурны собой. Опять же
у вас, говорят, голос. Ну-ка, спойте что-нибудь.
От неожиданности Алеша заморгал.
– Спойте, Алексей Парисович, не стесняйтесь, –
ободряюще подмигнул Козловский.
– А что петь? Из классического репертуара? Романс?
Народное что-нибудь? Цыганское?
Жуковский дернул плечом – очевидно, он не принадлежал к
числу меломанов:
– Неважно. Любую песенку. Что у вас в палате пели
раненые? Я помню по русско-японской, когда сам в госпитале лежал. Каждый вечер
перед сном выздоравливающие что-нибудь да пели. М-м-м… Про степь что-такое, еще
про м-м-м… как это… – До невероятности фальшивым голосом его
превосходительство завел: – «Меня все зна-ют, меня все лю-бят, мужчины-душки
меня голу-бят. Зизи – красотка, Зизи – кокотка, плывет по жизни, как в море
лодка!»
Штабс-ротмистр и унтер-офицер не сговариваясь сморщились.
Тембр, каким генерал исполнял куплеты, в просторечии обычно именуют «козлетоном».
– Ну а у вас что пели выздоравливающие?
– Вам не понравится.
– Да пойте же! Я не гимназистка.
– Как прикажете.
Не без злорадства Алеша запел:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут.
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело…
Начальник жестом остановил его.
– Знаю я эту песенку. Дрянь. Поете, однако,
превосходно. Не хуже, чем этот, ну как его… Меня еще жена на концерт водила… Не
вспомню. Молодец, вольноопределяющийся! Чувствуется школа. А «артисты», которых
подобрали вы, Лавр Константинович, похожи на банду головорезов. И репертуар
сомнительный. Солист у нас теперь есть. Нужно, чтобы остальная «труппа» его не
скомпрометировала. В Сан-Плачидо вы будете иметь дело с очень неглупым
противником. – Жуковский немножко подумал и объявил. – Знаете что,
извольте-ка во всех художественных вопросах слушать унтер-офицера. Вы, Романов,
целиком и полностью отвечаете за артистическое прикрытие операции. Произведете
отбор талантов по собственному усмотрению. Ясно?
– Так точно, ваше превосходительство!
Алеша встал и вытянулся. И Козловский тоже вскочил.
Из тона, каким было произнесено это самое «Ясно?»,
следовало, что решение принято, разговор окончен.
Смотр талантов
Час спустя Романов сидел у штабс-ротмистра, готовясь к
смотру отобранных для поездки агентов.
Всё происходило так стремительно, что Алеша как-то забыл об
оставшемся под салфеткой «штейерпипере». Формального согласия унтер-офицера на
участие в операции так никто и не спросил. Это вроде как само собой
подразумевалось.
После выхода из генеральского кабинета Козловский ни на
минуту не оставлял молодого человека одного, так что не было решительно никакой
возможности собраться с мыслями. Князь отвел нового сотрудника в костюмную и
велел подобрать для него цивильное. Накормил ужином в столовой. Сообщил
кое-какие дополнительные сведения. А там уж пора было идти принимать экзамен –
срочно истребованные к штабс-ротмистру таланты собрались и ждали в коридоре.
Князь немного нервничал за своих выдвиженцев.
– … В смысле репертуара его превосходительство,
конечно, прав, – говорил он. – Есть некоторые сомнения. Сам я буду
при вас аккомпаниатором. В детстве меня много мучили игрой на фортепьяно.
Матушка мечтала, что я пойду в консерваторию. Слава Богу, папаша отдал в
корпус… Но как играть, помню. Меня в полку на праздниках всегда за пианино
сажали. Могу и «Польку-бабочку», и «Кирасиры-молодцы». В сущности, если есть
ноты, сыграю что угодно. – Лавр Константинович вдруг засмеялся. –
Хорошая мы с вами будем парочка. Певец сухорукий, концертмейстер колченогий.
Зато остальные участники труппы молодец к молодцу, сами увидите. Кого запустить
первым?
– Кого угодно.
– Лютиков! – гаркнул Козловский, повернувшись к
двери. И пояснил. – Это будет наш иллюзионист. Ну, или просто фокусник.
Очень нужный для дела человек. Вы уж, Алексей Парисович, будьте к нему
поснисходительней.
