– Скажем так… Мы решили, что война на стороне Антанты
будет Италии полезна, – коротко ответил итальянец, слегка выделив слово «мы». –
И больше никаких вопросов. Иначе будете решать свою проблему сами. Итак,
первое: доступ в дом. Второе: код. Когда будете готовы – сообщите через дотторе
Д'Арборио.
– Допустим, мы придумаем, как проникнуть на виллу. Но у
Зоммера сильная охрана!
Старик сердито стукнул ладонью по столу и поднялся.
– Повторяю последний раз. Ваша забота: доступ в дом и
код.
Двери сами собой распахнулись за спиной у русских. Аудиенция
была окончена.
– Тоже мне союзничек, – зло сказал Козловский,
когда они выходили. – Умеет только языком трепать! Дон Трепано! Попусту
время потратили. Что за код такой? К сейфу, что ли? Если б мы знали код сейфа и
могли проникнуть на виллу, на черта нам Мафия? Эх, Алексей Парисович. Бой
проигран, и флаг спущен. Завтра доложу резиденту, и домой. С позором…
Настал миг расставанья
Они сидели вдвоем на высоком берегу. Он понурый, несчастный.
Она заплаканная, безутешная.
– …Ну вот, я всё тебе и рассказал… Сама видишь, какой
из меня разведчик. Мы с тобой выбрали плохое время для любви. Сегодня ночью
уезжаю…
А как было не рассказать? Тем более что Клара и так обо всем
догадалась – еще когда отсиживалась в шкафу. Она ведь не дурочка. Пускай
Алексей Романов горе-шпион, но с любимой женщиной, по крайней мере, он поступил
честно.
Со скамейки, на которой расположились бедные влюбленные,
были видны дома городка и – на зеленом утесе – проклятая вилла, так и
оставшаяся неприступной.
– Нет! Нет! – рыдала Клара. – Ты не уедешь!
Не сегодня! Это нельзя! Я умру!
– Не могу. Получен приказ. Задание провалено, нужно возвращаться.
Она порывисто обняла его, стала целовать и сбивчиво
заговорила:
– Ты будешь победитель! Ты выполнишь задание! Ты
остаешься со мной еще день, или два, или даже три. Ты вернешься домой
триумфатор, царь Николай даст тебя самый главный медаль!
Алеша улыбнулся сквозь слезы.
– Не надо улыбаться! – Клара ударила его кулачком
в грудь. – Я буду тебя помогать! Я для тебе всё сделаю! Дон сказал попасть
на виллу и какой-то код? Я всё узнаю!
Мысленно обругав себя за болтливость, Романов схватил ее за
плечи:
– Ты что задумала?
Она высморкалась в платок и с поразительным хладнокровием,
как-то очень уверенно заявила:
– Зоммер любит красивые женщины. А я красивая. Он на
меня всегда смотрит. Два раза посылал букет розы. Но я посылала обратно, потому
что Зоммер противный. Теперь я буду с ним. Я всё узнаю и скажу тебя.
– Как ты… Как ты могла подумать, что я соглашусь…
Он вскочил со скамейки, весь дрожа от ярости.
– Маленький дурак, – ласково сказала Клара. –
Совсем не обязательно спать с мужчина, чтобы узнавать его секрет. Хочешь, я
клянусь? – Она вынула из-под платья крестик, поцеловала его. – Убей
меня гром и молния, если я буду делать любовь с этот жирный, некрасивый Зоммер!
Горькая тризна
Вечером в гостиничном ресторане штабс-ротмистр Козловский и
унтер-офицер Романов справляли тризну по погибшим товарищами и по собственной
незадачливой судьбе. В восемь часов утра таксомотор должен был доставить двух
уцелевших членов разведгруппы в Лугано на вокзал, оттуда поездом в Венецию и
дальше кружным морским путем, через Скандинавию в Петербург. Предстояла долгая
и грустная дорога, особенно горькая для Алексея, потерпевшего поражение не
только служебное, но и любовное.
Последнее свидание на озере закончилось катастрофой. Теперь
стыдно было об этом вспоминать. Он кричал, что не будет альфонсом, сутенером.
Клара ответила: «Ты просто не любишь» и ударила его узкой рукой по лицу –
сильно и больно. Еще кинула: «Дурак! Идиот!» Повернулась и убежала.
Ну и отлично, сказал он себе, вытирая окровавленную губу.
Так даже лучше.
А потом, вечером, когда мрачно курил на террасе, увидел
Клару. Нарядная, смеющаяся, она садилась в машину к Зоммеру.
Что это означало? Неужели она все-таки решилась осуществить
свое намерение? Или просто устроила демонстрацию, чтобы больнее досадить своему
обидчику?
Козловскому про свои страдания Алеша, конечно, не рассказал.
Князю и собственных терзаний было более чем достаточно.
За столик они сели поздно, когда в зале уже почти не
оставалось посетителей.
Бессердечная кокотка, горестно думал Романов, пока штабс-ротмистр
делал заказ. Зоммер богат, а ей нужны деньги. Еще, поди, про нас с Козловским
ему доложит. Ну и черт с ней. Все равно дело кончено.
Но в смятенной душе звучал и другой голос, укорявший: «Как
тебе не стыдно! Она не такая! Ради любви она готова на всё, а ты…»
Не удержался Алеша, всхлипнул.
– Ой, только без этого. Ради Бога, а? – попросил
князь. – А то я сейчас сам слезу пущу.
Надобность изображать «маленького человека» отпала, поэтому
штабс-ротмистр был в хорошем сюртуке, полосатых брюках и с траурной повязкой на
рукаве.
Стоявший у стола официант был сильно удивлен метаморфозой,
которая произошла со скромным аккомпаниатором, но безошибочным нюхом почуял
аромат нешуточных чаевых и потому был само подобострастие.
– За наших товарищей, земля им пухом. – Козловский
выпил из бокала, поморщился. – Ты что нам принес? Я же сказал: массимо
форте. Самого крепкого давай. Нет, к черту коньяк! Граппу неси. Граппа – кларо?
Служитель поклонился и исчез.
Штабс-ротмистр проводил его тяжелым взглядом.
– К черту всё. Не по мне эта служба. И я не по ней. На
фронт попрошусь. Сейчас война позиционная – все одно в окопе сидеть, хромая
нога не помеха…
Официант бегом тащил поднос, на котором сверкал хрусталем
огромный графин с прозрачной жидкостью.
– Выпьем молча, – сказал Козловский. – Сами
знаем, за что.
Унтер-офицер опрокинул рюмку за любовь, до дна. Глотку
обожгло, будто жидким пламенем. Сердце заколотилось еще пуще.
А в эту самую минуту…
Ах, если б Алеша мог видеть, что происходило в этот миг в
какой-нибудь миле от отеля, его сердце было бы окончательно разбито.
Зоммер и его гостья были на втором этаже виллы, в спальне.
Они стояли у окна и целовались. Потом мужчина, возбужденно сопя, сполз губами с
лица Клары вниз, к шее. Расстегнул пуговки на платье, обнажил плечо, стал
целовать его.
