— Ты чем-то сейчас занята?
— Да нет.
— Ты можешь зайти ко мне, чтобы мы смогли поговорить?
— Конечно, — ответила я. — Давай поговорим.
Я не была у нее очень давно. В доме прибавилось много разных милых безделушек из интернет-магазина. Но запах остался таким же: смесь чистящего средства с запахом смолы и сигаретного дыма.
— Ты хочешь что-нибудь выпить?
— Да, — ответила я. — Твой холодильник все еще набит диетической колой и специями?
Она улыбнулась и открыла холодильник. Внутри стояли две упаковки с колой, баночки и бутылочки, наполовину заполненные горчицей, кетчупом, майонезом и еще какие-то завернутые в фольгу неразличимые предметы.
— Некоторые вещи не меняются, — сказала она.
— Мама дома? — поинтересовалась я.
— Разве моя мама когда-нибудь дома?
Я восприняла это как ответ, что миссис Милхокович, как всегда, отсутствовала. Родители Бриджит развелись. Хотя ее отец платил хорошие алименты, миссис Милхокович приходилось работать администратором в таверне «У океана», чтобы свести концы с концами. Это было типичное для штата Нью-Джерси заведение на набережной, где подавалось жаркое из креветок, омаров и говядины по цене 12 долларов 99 центов, а указатели душевых и туалетов представляли собой деревянные дощечки с нарисованными на них спасательными кругами и чайками цвета морской волны.
Когда мы были маленькими, Бриджит почти каждый день приходила ко мне домой поиграть.
— Некоторые вещи никогда не меняются, — повторила я.
Мы молча пошли наверх. На стене рядом с каждой ступенькой в рамочках висели школьные фотографии Бриджит. Чем выше мы поднимались, тем младше она становилась. Когда мы забрались на верхнюю площадку, нас приветствовала улыбающаяся дошкольница с хвостиком в бело-розовом комбинезончике в клеточку. Вот такую Бриджит я помню больше всего.
Я едва узнала ее комнату. Все фотографии и безделушки «Бриджит и Берк» были убраны. На их месте висели плакаты с изображением кумиров кино: Мэрилин Монро, Одри Хепберн и Джеймса Дина.
Бриджит присела на краешек кровати. Это выглядело очень по-деловому. Я села в кресло, пытаясь вести себя как можно непринужденнее и не показать волнения, охватившего меня.
— Знаю, тебе интересно, зачем я позвала тебя, — сказала она.
— Да, точно, — согласилась я.
— Помнишь ту первую твою статью «Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис: еще один позер?»
— Как я могу забыть статью, которая стала причиной драки в команде поддержки.
Она нервно хихикнула:
— А, да.
Бриджит встала и включила радио. Последнюю и самую неудачную песню Орландо напевала какая-то группа. Парень выл, что девушка «слишком хороша и слишком плоха для него». Я пила диетическую колу маленькими глотками. Жуткая преснятина. Надо три пакетика сахара, не меньше, чтобы улучшить ее вкус.
— Я поняла все, что ты пыталась сказать, с первого раза, как прочитала твою статью, — начала разговор Бриджит. — Я не сказала тебе, потому что разыгрался скандал, прежде чем я успела это сделать.
— Понятно.
— Во всяком случае, я нашла сегодня эту газету, когда убиралась в комнате. Сначала я собиралась выбросить ее, но вместо этого прочитала снова.
— Угу!
— И когда перечитала, почувствовала себя идиоткой. Как глупо с моей стороны сердиться на тебя.
— Правда?
— Я никогда не просила тебя рассказывать мне правду о Берке. Наоборот, лезла из кожи вон, чтобы не узнать правду. Мне не хотелось ее знать, как ты и сказала в статье, потому что легче лгать о том, что другие хотят от тебя слышать. За исключением того, что я лгала самой себе. Понятно?
Я не совсем поняла ее, поэтому не смогла что-то ответить.
— Мне не очень хорошо удается выражать свои мысли, — продолжала она, зажимая кончик хвоста между носом и верхней губой, так что получились усы. — Ты знаешь, почему я поехала в Лос-Анджелес этим летом?
— Ну чтобы стать актрисой?
— Ну что-то вроде этого, — ответила Бриджит. — Ты сказала это сама, до того как я уехала. Я — не актриса, — она вскинула руки вверх перед портретами на стене, словно перед иконами. — Еще не актриса. — Она высунула язык, дразня свое отражение в зеркале.
— А. — Я понятия не имела, куда она клонит.
— Это был предлог для поездки. Единственное, из-за чего мама согласилась бы меня отпустить.
— Угу! — Хотя все еще не догадывалась, что она имеет в виду.
— А вот настоящая причина, из-за которой я уехала. Мне казалось, что Берк будет скучать по мне, когда я буду в отъезде, и оценит меня больше, когда вернусь, — сказала Бриджит. Ну в общем, идиотский поступок.
— У вас с Берком дела шли не очень хорошо уже до твоего отъезда?
Бриджит покачала головой в знак согласия.
— А что было не так?
— Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, — ответила она. — Дела шли не плохо. Просто нам стало скучно. Мы были вместе уже три года.
Я догадывалась, поэтому ее признание меня не удивило. Берк скучал. Я просто предположила, что и Бриджит тоже скучала, но ей было наплевать. Точно так же как Бетани и Г-кошелек ничего не имели против того, чтобы поскучать вместе.
— Мне следовало бы порвать с ним.
— Но почему ты этого не сделала?
Она глубоко вздохнула и сделала паузу, прежде чем ответить.
— Потому что я боялась остаться одной.
Слова эти эхом отдались у меня внутри, как слова песни: «Я боюсь остаться одной».
— Но у тебя ведь были Мэнда и Сара…
Она вздохнула:
— Я знаю, что ты слишком сильно переживала по поводу отъезда Хоуп, чтобы заметить, что я общалась с ними после школы по той же самой причине, что и ты.
— Что? Как такое может быть?
— Это правда, — подтвердила она. — Меня также оставляли за бортом довольно часто, как и тебя.
Затем рассказала несколько случаев, которых я не заметила: Бриджит не пригласили вместе провести весенние каникулы, она не ездила в Нью-Йорк за покупками, не позвали на вечеринку после бала.
Когда Хай заправляла всем, Бриджит оставалась посторонним наблюдателем. Но так как она была не Хоуп, я обвиняла ее во всем, как Мэнду и Сару.
— Чем сильнее они сближались, тем больше и отчаяннее мне хотелось оставаться с Берком.
Я подумала, что и я была точно в таком же положении, когда решила вернуться к Скотти, чтобы мне было чем заняться в свободное время. И не имею права ругать Бриджит за то, что она сделала. Просто не за что.
— Поэтому просто нет причины, почему бы нам не помириться и снова не начать разговаривать, — сказала Бриджит. — Это так глупо. Особенно теперь, когда ты — единственный человек, который понимает то, что происходит со мной. И ты и я долгое время общались с людьми, которые нам дороги: ты с Хоуп, а я с Берком.
