Эти трое считаются моими друзьями. Но практически все время, пока мы общаемся, я ненавижу их.
«Да, я не страдаю булимией. Но меня почему-то сейчас тошнит». Вот что мне следовало сказать. Но я не сделала этого. Вместо этого я схватила рюкзак и ушла, не сказав ни слова.
До звонка я оставалась в душевых. Прислонила лоб к зеркалу и дышала, пока оно не запотело. Потом пальцем нарисовала смешную рожицу, затем стерла ее. В конце концов посмотрела на свое отражение и подумала: «Если бы Хоуп не уехала, тогда я бы не торчала здесь».
Десятое января
Когда еще не стемнело, приходил Скотти, чтобы улучшить мое плохое настроение по просьбе Безмозглой команды. Настоящее вторжение, кстати сказать. Им потребовалось меньше двух недель, чтобы прийти к заключению (по их словам, с помощью Скотти), что я «слишком успешно эксплуатирую мое несчастье по поводу отъезда Хоуп». Это забавно, учитывая, как долго я сдерживаю свои чувства. Они понятия не имеют, как бы я вела себя, если бы не держала под контролем свои эмоции.
— Девочки думают, что тебе надо перестать вести себя, как ч. с. и преодолеть это.
Из всех сквернословов, которых я знаю, Скотти умеет пользоваться самоцензурой. Он обожает Опи и Энтони — дуэт, выступающий в дневном радиошоу, и женоненавистническую программу, придуманную какими-то умниками, под названием «Поддай им в среду» (женщин-водителей поощряют, чтобы они приветствовали своим голым бюстом любого водителя-мужчину, у которого на машине был изображен восклицательный знак), и программу «Угадай, что у меня в трусах» (женщина, звонящая по телефону, трет трубкой по самым интимным местам, а мужчина, участник соревнований, пытается угадать, где находится трубка в данный момент. Подобно Опи и Энтони Скотти приобрел привычку заменять ругательства первыми буквами. Например, ч. с. означает «чертова сука». Это довольно мило, если ты не в отвратительном настроении. А в последнее время я пребывала в нем постоянно по вполне очевидным причинам плюс затянувшийся на две недели предменструальный синдром.
— А что ты об этом думаешь? — спросила я.
Он колебался с минуту, потирая подбородок, прежде чем ответить мне. Челюсть у него квадратная и сильная, как у героя комиксов.
— Думаю, это неплохая идея.
Это выводит меня из себя. Я выпаливаю, что Хоуп не так-то легко забыть, потому что мне веселее даже тогда, когда вижу ее палец, потому что она прикольнее, всей нашей Пайнвилльской школы, вместе взятой…
Объяснять ему бессмысленно.
Но я была слишком расстроена, чтобы мыслить здраво. Даже зная, что мои речи напоминают слова психопатки, я тем не менее ни перед кем не собираюсь оправдываться в своих словах. Но со Скотти мне всегда приходится это делать.
Неожиданно из моих глаз брызнули слезы, застав нас обоих врасплох. Скотти стоял, глядя на меня в течение несколько минут, с паническим выражением лица.
— Черт возьми, — пробормотал он себе под нос.
Он присел рядом со мной, пока я не успокоилась. Это было намного лучше, чем все усложнять, говоря какие-то банальные слова утешения.
Несмотря на мою замкнутость, мне не хочется стать отверженной в своем девятом классе. Когда я не очень злюсь на Безмозглую команду, то обещаю сделать над собой усилие и общаться с ними. В конце концов, можно пребывать в плохом настроении так долго, что придется столкнуться лицом к лицу с фактом: в том, что от тебя все отвернулись, вовсе не виновато твое плохое настроение, это просто твой занудный характер.
Я благодарна ему за то, что он помог мне прийти к такому заключению. Он желает мне добра. Мне просто хотелось, чтобы Скотти не рассказывал Хоуп о своих чувствах ко мне до ее отъезда, зная, что она обязательно расскажет мне. Как это похоже на него, так серьезно относиться к нашим отношениям: «Теперь, когда ты уезжаешь, мы с Джесс сблизимся, и в конце концов она поймет, что мы созданы друг для друга». Поэтому всякий раз, когда Скотти делает что-нибудь хорошее, — например, приходит ко мне домой ради сохранения моего социального статуса в Пайнвилльской школе, — я думаю: «Ты делаешь это только из-за того, что я тебе нравлюсь». Как это все портит.
Не знаю, почему Скотти продолжает сохнуть по мне. Еще в средних классах я узнала его настолько хорошо, что вряд ли между нами сейчас возможно какое-либо чувство. Он был моим первым и единственным парнем. В седьмом классе мы встречались с ним ровно одиннадцать дней. Если бы я тогда его проигнорировала, то смогла бы сейчас оценить его стальные мускулы, словно у молодого жеребца в полном расцвете сил. Но я вижу лишь реального Скотти, а не супермена. Вижу, что из-за ужасного изголовья кровати, на которой он спит, его черные волосы торчат в разные стороны, как сучки на ветке. И когда он высмаркивает свой нос, на носовом платке остаются все цвета радуги. И его твердую плоть, проглядывающую сквозь мокрые от пота трусы, когда он видит меня в шортиках и майке для занятий легкой атлетикой. Боже мой!
И затем тот позорный эпизод с французским поцелуем. Я все еще чувствую его. Мы стояли на стоянке как раз в тот момент, когда автобус собирался отъехать. Скотти попытался просунуть свой язык мне чуть ли не в горло во время невинного поцелуя на прощание. Слава богу, водитель автобуса закрыл перед ним дверь, прежде чем Скотти чуть не проглотил меня целиком. И это во время невинного прощального поцелуя! Не предупредив меня, он решил положить конец приставаниям его баскетбольной команды, которая заставляла его «просунуть в меня язык». Я понятия не имела, что он собирается это сделать, пока не почувствовала, как его мокрая штука шарит у меня во рту, при этом он шлепал слюнявыми и мокрыми губами, как рыба, вытащенная из воды. И черт побери этого хама, его едва только проросшие, напоминавшие черное пятно усы так сильно щекотали мою верхнюю губу. Фу! Они такие колючие, как ножки у паука-сенокосца. Больше я не хотела с ним целоваться. Никогда! Ни за что!
Дело в том, что мне не хотелось встречаться со Скотти просто из-за того, чтобы в субботние вечера мне было бы чем заняться, особенно сейчас, когда уехала Хоуп. Конечно, все: мама, сестра, Безмозглая команда, за исключением нескольких человек, — думают, что я ненормальная, что упускаю шанс стать девушкой будущего капитана футбольной, баскетбольной и бейсбольной команд. Бейсбольный сезон еще не начался, а тренер уже проверяет на нем силу удара всякий раз, когда встречает у шкафчиков, — мне сказали, что это хороший знак. Когда Скотти будет в выпускном классе, для всех в Пайнвилльской школе он будет образцом для подражания из-за его недюжинной физической силы, несгибаемой воли и джентльменского поведения. И как его предшественники, Скотти наверняка будет давать пустые обещания о том, что убедит администрацию школы избавиться от нашего талисмана — «Чайки». Пожалуй, я единственная спортсменка, которая считает забавным то, что «отцы-основатели» выбрали эту крысу с крыльями в качестве символа нашей школы.
Мне немного жутковато от того, что Скотти буквально идет по следам облаченного в одежду от «Ники» Роба Дрисколля, своего закадычного дружка, который в этом году избран капитаном триумвирата суперпридурков, из которых и состоит команда нашей школы. В последний раз, когда отмечали победу над противником на их поле, в погоне за славой Роб убедил восьмиклассницу из команды поддержки, сидевшую радом с ним на заднем сиденье автобуса, залезть к нему под спортивную куртку с изображением чайки и облизать его всего. Давай, команда. Давай.
