В эту раннюю пору собор был пуст. В стенах его колокольный
звон казался не таким оглушительным, ибо колокол находился на высокой башне.
Эхо разносило его далеко по окрестностям, однако в храм он почти не проникал.
Священник вновь наградил меня отеческим поцелуем и увлек за
собой в часовню. Теперь, когда тысячи молящихся не согревали исполинские
пространства собора своим дыханием, здесь было очень холодно. В высокие узкие
окна смотрела непроглядная зимняя ночь.
— Сын мой, повторяю, ты — Эшлер. В этом нет никаких
сомнений. А теперь расскажи мне все, что ты помнишь о своем рождении.
Просьба священника была тягостна для меня. Стыд сжимал мою
душу, стоило мне вспомнить, с каким ужасом и отвращением взирала на меня мать,
как она пыталась оттолкнуть меня, не дать моим жадным губам припасть к ее
соскам, источающим молоко.
Поэтому я предпочел не отвечать.
— Отец, лучше вы просветите мое неведение. Расскажите
мне, кто такой святой Эшлер и какой удел мне уготован, — взмолился я.
— Хорошо, сын мой, я расскажу тебе обо всем. Тебе
предстоит отправиться в Италию, в монастырь нашего ордена, что находится в
городе Ассизи. Там ты будешь учиться, дабы впоследствии стать священником.
Все эти слова, говоря откровенно, были для меня пустым
звуком.
— Настали времена, когда добрые пастыри на этой земле
подвергаются жестоким гонениям, — продолжал священник. — Слишком
много врагов истинной веры окружают эту долину. Приспешники короля, нечестивые
лютеране и прочий сброд полны дьявольского желания стереть с лица земли этот
дивный собор и уничтожить всех верных католиков. Ты прислан сюда, дабы спасти
нас. Но для того чтобы выполнить свое предназначение, тебе необходимо обрести
знания и получить духовный сан. А самое главное, ты должен хранить беспорочное
целомудрие. Знай, тебе не следует прикасаться к телу женщины. Во имя Господа ты
отринешь плотские похоти и наслаждения. Запомни мои слова и сохрани их в своем
сердце навечно. Грязные наслаждения, которые дарят женщины, не для тебя. Если
плоть твоя взбунтуется, удовлетвори ее желания с братьями по ордену. Все вы
служители Господа, и по милосердию своему он простит вас. Но никогда не
прикасайся к женскому телу, этому вместилищу похоти и разврата. В эту ночь ты
сядешь на корабль, — продолжал священник. — Верные люди доставят тебя
в Италию. А потом… Что ж, полагаю, Господь пошлет нам знамение, и мы поймем,
что твое время настало. А может, он сам обратится к тебе и откроет свои цели.
Тогда ты вернешься домой.
— И что же мне предстоит делать по возвращении?
— Наставлять людей на путь истинный, молиться вместе с
ними, служить мессу, накладывать руки на страждущих и недужных, даруя им
исцеление. Все эти деяния ты уже совершал, когда приходил в этот мир прежде.
Теперь ты будешь вырывать заблудшие души из когтей лютеранских дьяволов. Ты
станешь святым!
Все, что говорил священник, казалось мне совершенно
невероятным. Он возлагал на меня непосильное бремя. «И что за страна
Италия? — задавался я вопросом. — Почему я должен отправиться именно
туда?»
— Но разве я сумею совершить все то, чего вы ожидаете
от меня, отец? — робко спросил я.
— Сумеешь, сын мой, — кивнул он головой. —
Отбрось все сомнения. — По лицу его вдруг скользнула мимолетная усмешка, и
он добавил едва слышным шепотом: — Ведь ты — Талтос. Талтос — это чудовище. А
чудовище способно совершать чудеса.
— Значит, обе легенды верны, — потрясенно выдохнул
я. — Я святой и одновременно чудовище со странным именем.
— Когда ты окажешься в Италии и встанешь пред базиликой
святого Франциска Ассизского, святой дарует тебе благословение. Помни, все
пребывает в руках Господних, — заявил священник. — Люди боятся
Талтоса и передают из уст в уста жуткие старые легенды. Но Талтос приходит лишь
раз в несколько столетий, и это всегда доброе предзнаменование. Святой Эшлер и
Талтос — это одно и то же. Вот потому мы, посвященные, говорим, что он пришел
вновь.
— Значит, я совсем не то, что другие люди,
смертные, — пробормотал я. — Я — существо иной породы. И вы хотите,
чтобы я избрал для себя путь святого?
— Что ж, для Талтоса ты очень умен и
сообразителен, — заметил священник. — И в то же время в тебе есть
божественная простота и добродушие. Однако мне придется внести смуту в твое
чистое сердце. Ты сам должен сделать выбор — понимаешь? Ты можешь быть
Талтосом, воплощением зла. И ты можешь быть святым. О, если бы я оказался на
твоем месте! Какая жалкая участь — быть всего лишь ничтожным священником, да
еще в суровую годину, когда по приказу короля Англии духовных пастырей сжигают
живьем, бросают в реки, четвертуют или подвергают худшим мукам. В Германии в
эти самые дни нечестивец Лютер утверждает, что общается с Господом, сидя в
нужнике и бросая собственные экскременты в лицо дьяволу. Да, вера ныне пришла в
упадок. И ты стоишь перед непростым выбором. Решай, что ты предпочтешь: погрузишься
ли во тьму и оттуда нашлешь на долину страх и отчаяние или же станешь святым,
исцеляющим тела и души.
Не дожидаясь моего ответа, священник произнес голосом,
полным скорби:
— Знаешь ли ты, что в Лондоне был казнен сэр Томас Мор?
Ему отрубили голову, водрузили ее на пику и выставили на Лондонском мосту — на
всеобщее обозрение. Так захотела королевская шлюха, а ее желания стали теперь
законом.
Он помолчал и добавил с тяжким вздохом:
— Вот в такие жестокие времена мы живем!
У меня было одно желание: бежать прочь. Мне хотелось
оставить эти стены и оказаться на вольном воздухе, где уже начинался рассвет и
птицы, несмотря на зимнюю пору, заводили свою многоголосую перекличку. Слова
священника не просто привели меня в полное замешательство — они пронзили мою душу
болью. Но незнакомая местность, долина, окруженная лесами, страшила меня. Мысль
о том, что мне придется бродить по долинам и чащам в одиночестве, сковывала
меня по рукам и ногам. Ужас сжимал сердце, заставляя его бешено колотиться.
Ладони стали влажными.
— Талтос — это ничто! — прошептал священник,
наклонившись ко мне. — Если ты хочешь быть Талтосом, отправляйся в лес.
Можешь не сомневаться, маленькие существа тебя найдут. Ты станешь их пленником.
Ты нужен им, чтобы вывести новое племя — племя великанов. Но это не должно
случиться. Это слишком отвратительно. Да, ты способен произвести на свет целый
выводок чудовищ. И ты можешь стать святым. Господи Боже, у тебя есть
возможность стать святым!
И вновь он упомянул об этом загадочном маленьком народе, о
котором я до сих пор ничего не знал. Я не сводил глаз со священника, пытаясь
постичь скрытый смысл его речей.
— Ты можешь стать святым! — повторил он.
