— Не знаю… Не помню… Кажется, я однажды употребил его в
ходе довольно жаркого спора с Эроном. Так или иначе, я убежден в том, что
опасаться нам следует вовсе не Таламаски. Если говорить серьезно, единственный,
от кого сейчас исходит реальная угроза, это Лэшер. Единственный, кого нам
следует искать, это тоже он. — Майкл сунул руку в карман. — Да, чуть
не забыл. Пожалуйста, Юрий, передайте это письмо Эрону. Я записал здесь одно
стихотворение. Можете прочитать, если хотите. Сочинил стихи, как вы понимаете,
вовсе не я. Юрий, записка непременно должна попасть к Эрону. Это очень важно.
Конечно, сегодня его вряд ли следует беспокоить. Но, надеюсь, вы увидитесь с
ним в самом скором времени. То, о чем говорится в этом поэтическом пророчестве,
противоречит моим собственным словам. Но Эрону следует об этом знать. Возможно,
за стихотворными строчками он увидит смысл, который я не в состоянии постичь.
Для меня эти стихи не более чем загадочный набор рифмованных слов.
— Конечно, я передам ему вашу записку при первой
возможности. Думаю, что мы с Эроном увидимся уже через час. А вы помните про
пистолет. Обязательно положите его в карман. Видите того типа? Его зовут
Клемент Норган. Ни в коем случае не вступайте с ним в контакт. И не позволяйте
ему входить в дом.
— А может, мне лучше просто подойти к нему и спросить,
какого черта он здесь торчит?
— Ни в коем случае. Не давайте ему повода завязать с
вами разговор. Просто присматривайте за ним, вот и все.
— Во всем, что вы говорите, так и чувствуется дух
Таламаски, — усмехнулся Майкл. — Ваши слова напоминают католические
постулаты: «Не поддавайся на уговоры дьявола», «Не вступай в общение с духом
зла».
Юрий пожал плечами, на губах его мелькнула усмешка. Он
вперился взглядом в далекий силуэт Клемента Норгана. Майкл едва различал
маячившую у стены фигуру. Когда-то он хорошо видел в темноте, но в последнее
время зрение стало его подводить. Однако он видел, что у стены стоит мужчина
крепкого сложения. И в голову ему пришло, что где-нибудь поблизости в этой
мягкой, благоуханной темноте вполне может притаиться и Лэшер, замерев в
ожидании.
Но чего он ждет?
— Что вы намерены теперь делать, Юрий? — спросил
Майкл. — Эрон сказал, вас обоих вышибли из ордена.
— Пока не знаю, — протянул Юрий. Лицо его
неожиданно расплылось в довольной улыбке. — Знаете, у меня сейчас такое
приятное чувство. Я понял, что могу делать… все, что захочу. Могу заняться
чем-нибудь совершенно новым. Раньше я ни о чем таком и думать не думал. —
Тут лицо его помрачнело. — Но у меня есть цель, — тихо добавил он.
— Цель? И в чем она заключается?
— Выяснить, почему орден Таламаска оказался замешанным…
в столь неблаговидные дела… Узнать… кто именно тогда принял решение. Да-да, я
знаю, что вы хотите сейчас сказать. Конечно, мне известно обо всех этих…
правительственных органах. Центральном управлении и так далее. Сегодня я был в
доме Моны Мэйфейр, работал с ее компьютером. Пытался проникнуть в
информационные файлы Обители. Но все они заблокированы. Представляете, для того
чтобы лишить меня допуска, они за короткое время сумели изменить множество
паролей. Возможно, так делается всякий раз, когда изгоняют кого-нибудь из
членов ордена. Но на моей памяти такое происходит впервые. Честно говоря,
сейчас я пребываю в некоторой растерянности.
Майкл понимающе кивнул. В отличие от Юрия, для него самого
все было просто и ясно. Он собирался убить этого ублюдка, только и всего. Но
говорить об этом не стоило.
— Юрий, пожалуйста, передайте Эрону: я очень сожалею,
что не мог присутствовать на его свадьбе. Мне бы очень хотелось быть рядом с
ним и Беатрис в такой радостный день, — сказал он.
— Да, конечно. Он все понимает. Еще раз прошу вас,
соблюдайте осторожность. Не теряйте бдительности. Смотрите в оба и слушайте.
Помните, у вас не один враг, а два.
Предупредив Майкла в последний раз, Юрий резко повернулся и
двинулся прочь. Майкл видел, как он, сделав несколько широких шагов, пересек
Честнат-стрит и, украдкой бросив взгляд на Норгана, торопливо пошел по Первой
улице.
Майкл поднялся по ступенькам крыльца.
— Видите парня на той стороне улицы? — обратился
он к охраннику, стоявшему у дверей. — Глаз с него не спускайте.
— Насчет этого типа можете не беспокоиться, —
сообщил охранник. — Это частный детектив, которого наняла семья.
— Вы уверены?
— Конечно. Он показал нам свое удостоверение.
— Думаю, все это липа, — возразил Майкл. —
Юрий его хорошо знает. Этот парень вовсе не детектив. Кто-нибудь из членов
семьи говорил вам, что нанял его и попросил торчать напротив дома?
— Нет, — растерянно пробормотал охранник. —
Он показал мне свое удостоверение, вот и все. Вы правы. Райен или Пирс Мэйфейры
должны были нас предупредить.
— Несомненно.
Майкл уже собирался сказать: « Позовите-ка его сюда ». Или
выйти за ворота, подойти к человеку, по-прежнему стоявшему у стены, и спросить,
что тому надо. Потом он вспомнил предостережение Юрия, предостережение,
звучавшее как религиозная заповедь: «Не вступайте с ним в разговоры».
— А вы знакомы с охранниками, которые должны вас
сменить? — спросил Майкл. — Знаете, как их зовут, как они выглядят?
— Да-да. Я их всех хорошо знаю. И тех, кто придет
завтра в три часа дня, и тех, кто сменит их в полночь. Помню всех по именам.
Знаете, наверное, мне стоит подойти к тому типу и выяснить, зачем он здесь
ошивается. С вашего разрешения, я с ним разберусь. Он, сволочь такая, обманул
меня. Сказал, что его наняли сами Мэйфейры.
— Нет, разбираться с ним не надо. Пока только следите
за ним. Может быть, его и в самом деле нанял Райен. Так или иначе, не сводите с
него глаз. Если появится еще кто-нибудь незнакомый, дайте мне знать. И никого
не пускайте в дом.
— Слушаюсь, сэр.
Майкл вошел в дом, захлопнув за собой тяжелую дверь. На
мгновение он прислонился к ней спиной, вглядываясь в узкий коридор, кончавшийся
высокой дверью, над которой сохранились остатки старинной фрески.
«Что нас всех ожидает, Джулиен? — беззвучно спросил
Майкл. — И что он сейчас замышляет? »
Завтра семья опять соберется в столовой, чтобы попытаться
найти ответ на эти насущные вопросы. Если это существо не даст о себе знать в
ближайшее время, что им делать? Каковы их обязательства по отношению к
остальным членам семьи? И как найти выход из сложившейся нелегкой ситуации?
