Его руки по-прежнему были мокрыми — он не стал
задерживаться, чтобы их вытереть. Майкл опустился в старое глубокое кресло и
окинул взглядом комнату. На выцветших обоях бессчетное количество раз
повторялся один и тот же рисунок: плакучая ива, склоненная над ручьем. Им с
Роуан эти старые обои внушали какое-то благоговейное чувство. Даже во время
ремонта они не решились их заменить. Так же как и облупившуюся панель над
камином. Все остальные вещи, окружавшие высокую старинную кровать с кружевным
покрывалом, были новыми и удобными.
Роуан лежала, как и прежде, совершенно неподвижно. Отблески
света играли в ее широко открытых безжизненных глазах.
Был вечер, около восьми часов. Сегодня ей вновь сделали
множество всяческих «грамм» — так он называл все эти бесконечные медицинские
исследования: электроэнцефалограмму, электрокардиограмму и так далее, и тому
подобное. Сердце ее билось слабо, как и в тот день, когда ее нашли. Мозг был
почти полностью мертв. И все же в нем сохранилось несколько действующих
участков, которые заставляли работать внутренние органы. Ее нежное, тонкое лицо
с изящно очерченными скулами немного порозовело. Благодаря внутривенному
введению жидкостей кожа уже не казалась такой сухой. Исчезли морщины под
глазами, и руки, вытянутые вдоль тела, выглядели более естественно. Мона
сказала, что она совсем не похожа на прежнюю Роуан. И все же это Роуан.
Пусть ей представляется, что она гуляет в прекрасной
солнечной долине, молился Майкл про себя. Пусть она никогда не узнает, что с
ней произошло. Пусть ее никогда не коснутся наши тревоги. Пусть наши заботливые
руки всегда будут оберегать ее.
Специально для Майкла в спальню принесли удобное, мягкое
кресло. Оно стояло в углу, между кроватью и дверью в ванную комнату. Справа на
комоде стояла пепельница, лежали сигареты и пистолет, который ему вручила Мона,
большой тяжелый « магнум ». Раньше он принадлежал Гиффорд. Два дня назад Райен
привез его из Дестина.
— Держи его у себя, — заявила Мона. — Если
этот сукин сын посмеет сюда явиться, ты его пристрелишь.
— Спасибо, — кивнул Майкл. Именно такой пистолет
он всегда мечтал иметь. «Грубый предмет», пользуясь выражением из поэмы
Джулиена. «Грубый предмет», при помощи которого он сумеет разнести башку
ублюдку, сотворившему с Роуан такое.
Бывали моменты, когда долгие беседы, которые он вел с
Джули-еном в мансарде, казались Майклу более реальными, чем то, что происходило
вокруг. Он не пытался рассказывать об этих встречах никому, кроме Моны. К
сожалению, ему никак не удавалось пообщаться с Эроном. Неблаговидная роль, которую,
возможно, сыграла в происходящих событиях Таламаска, привела Эрона в такую
ярость, что он целыми днями пропадал неизвестно где. Судя по всему, он проверял
свои подозрения и находил им подтверждение. Правда, он выбрал время, чтобы в
ризнице Кафедрального собора торопливо обвенчаться с Беатрис, но Майкл не мог
присутствовать на этой церемонии.
— Мэйфейры, живущие в центральной части города, всегда
вступают в брак в Кафедральном соборе, — пояснила Мона, узнав об этом
событии.
Сейчас Мона спала на кровати, прежде принадлежавшей ему и
Роуан. Наверное, стремительное превращение из бедной родственницы в королеву,
владелицу замка, далось бедной девочке нелегко, с сочувствием подумал Майкл.
Но семья не тратила время на то, чтобы помочь Моне обрести
уверенность в новой роли. Пока никто не видел в этом необходимости. Никогда еще
Мэйфейры не переживали такого тревожного и напряженного периода. За последние
полгода случилось больше тяжелых событий, чем за всю многолетнюю историю семьи,
включая революцию на Сан-Доминго, что разразилась в самом начале восемнадцатого
столетия. И Мэйфейры намеревались окончательно решить вопрос о наследии, прежде
чем кое-кто из родственников попытается оспорить незыблемые законы легата.
Прежде чем среди различных родственных группировок вспыхнет междоусобица. К
тому же Мона была ребенком, которого все они знали с пеленок и которого
искренне любили. И все они, естественно, полагали, что смогут беспрепятственно
руководить этим ребенком, направлять его поступки по собственному усмотрению.
Майкл улыбнулся, вспомнив это откровенное признание,
нечаянно сорвавшееся с губ Пирса.
— Значит, семья собирается управлять Моной? — с
усмешкой спросил у него Майкл.
Они стояли в холле, у дверей спальни, где лежала Роуан, и у
Майкла вовсе не было желания тратить время на подобные разговоры. Он должен был
охранять Роуан. Следить, как грудь ее едва заметно вздымается при
дыхании, — а оно казалось удивительно ровным. И Роуан прекрасно обходилась
без всяких аппаратов.
— Да, ведь руководство очень важно, — заявил Пирс. —
По-моему, Мона — наиболее правильный выбор. У каждого из нас есть множество
причин желать, чтобы преемницей наследия стала именно она. Конечно, девочка
будет носиться с разными бредовыми идеями. Без этого наверняка не обойдется. И
все же Мона очень умна и психически совершенно здорова, а это главное.
Вот как. Оказывается, психическое здоровье — это
определяющее качество для наследницы легата. Это наталкивает на мысль, что
среди членов семьи Мэйфейр было немало законченных психов. Возможно, это
правда.
— Папа хочет, чтобы ты знал: этот дом твой, и он
останется твоим до конца жизни, — продолжал Пирс. — Это дом Роуан. И
если вдруг произойдет чудо… Я имею в виду, если вдруг…
— Я понимаю, о чем ты.
— Тогда все будет по-прежнему. Право распоряжаться
легатом вернется к Роуан. А Мона будет признана наследницей. Даже если бы Роуан
пребывала сейчас в полном сознании, вопрос о преемнице все равно необходимо
решить. Ведь все те годы, которые Дейрдре провела в своем знаменитом
кресле-качалке, мы знали: придет время — и ее преемницей станет Роуан Мэйфейр
из Калифорнии. То же самое происходило и когда была жива Карлотта. Мы не могли
заставить ее помогать нам. На этот раз мы будем действовать более разумно и
решительно. Прости, Майкл, я понимаю, сейчас тебе подобные разговоры кажутся
дикими…
— Вовсе нет, — перебил Майкл. — Просто я
должен вернуться в спальню. Когда я оставляю Роуан надолго, мне становится не
по себе.
— И все-таки тебе следует отдохнуть. Человек не может
обходиться без сна.
— А я сплю вполне достаточно, сынок. Сплю прямо там, в
кресле. Так что со мной все в порядке. Сейчас я сплю даже лучше, чем раньше,
когда я не мог обойтись без снотворного. А теперь я время от времени буквально
проваливаюсь в глубокий сон. И при этом держу ее за руку.
