Захватив с собой шерстяное одеяло, Мона отправилась к
старому дубу, росшему перед домиком для гостей. Расстелив одеяло на влажной
траве, она устроилась на нем и долго сидела, наблюдая, как пляшут вокруг блики
утреннего солнца, как свежий ветерок шевелит блестящие листья бананов,
морщинистые «слоновьи уши», играет имбирными лилиями и золотит мягкий мох,
покрывающий стены дома. Рассветное небо постепенно приобрело фиолетовый
оттенок. Таким оно обычно бывает на закате. Мона знала это точно, потому что
закат ей доводилось наблюдать куда чаще, чем рассвет.
У главных ворот на стуле с высокой спинкой крепко спал
охранник. Второй прогуливался туда-сюда по мощенному плитами тротуару по другую
сторону ограды.
С каждой минутой воздух становился все прозрачнее, и на фоне
темно-фиолетового неба дом вырисовывался все более ярко и отчетливо.
Кроваво-красная заря медленно разливалась справа. В Новом Орлеане трудно
понять, где восток, где запад. Для того чтобы определить это, надо увидеть
рассвет или закат. Да, солнце приближалось, во всей своей красе и славе.
Несомненно, птицы радовались его восходу и встречали его восторженным гомоном.
Каждый листочек был полон жизни и радостного трепета.
Любуясь пробуждением природы, Мона чувствовала, как ее тоже
наполняет счастье, беспокойное, тревожное счастье. И в то же время она особенно
остро ощущала собственное одиночество. Наследница легата…
— Это не должно тебя удивлять, — шепотом сообщила
ей Лорен. — Все дело тут в происхождении. Ты сама можешь проследить свою
родословную. В компьютере есть соответствующие файлы. Потом мы все тебе
объясним. Но сейчас, пока Роуан еще дышит, я не могу об этом говорить.
«Да, Роуан, Мэйфейровский медицинский центр, о котором ты
мечтала, будет существовать, — мысленно пообещала Мона. — Таково оно,
твое наследие. Мы унесем с собой свои секреты, они исчезнут во мраке нашей
темной и не такой уж значительной семейной истории. Но здания медицинского
центра будут стоять незыблемо, и их сможет увидеть всякий».
Внезапно Мона почувствовала, что у нее кружится голова. К
горлу подступила тошнота. Она терпеть не могла вставать по утрам в такую рань.
Однако ей частенько приходилось это делать. Когда Мона была маленькой, Алисия
не пропускала ни одной воскресной мессы. Даже если накануне она изрядно
напивалась, это ничего не меняло. Вместе они вставали на рассвете и на трамвае
отправлялись в верхнюю часть города, в церковь Имени Господня. Невыспавшаяся
Мона всегда чувствовала себя ужасно: у нее болела голова, во рту ощущался
противный привкус. Лишь в последние годы Алисия отошла от этого обычая. Теперь
она стала пить даже по утрам, и, спустившись утром в гостиную, Мона неизменно
заставала мать с банкой пива в руке.
Но сейчас ей даже нравилось, что она бодрствует в первые
рассветные часы. Приятно было наблюдать за игрой красок на небе, которое точно
по волшебству из фиолетового превратилось в ярко-золотистое. Волнения,
пережитые в последние дни, заставляли Мону с особой остротой воспринимать все
происходящее. Наследница легата! Господи Боже, Мона, ведь это твой сад! Совсем
скоро он станет твоим!
Не удивительно, что она не могла уснуть — даже несмотря на
то, что, разумеется, ужасно устала. И все же эти спокойные утренние часы стоило
использовать для того, чтобы все обдумать и распланировать. Необходимо привести
в порядок мысли и намерения, которые сейчас завладели ею, решить, где будет
располагаться Мэйфейровский медицинский центр и какова будет его структура.
Несомненно, на фасаде здания должно сиять слово «Исцелись». Интересно, лучше
выложить его из камня или из цветного стекла?
Конечно, самым сильным ее союзником станет Пирс; он не менее
консервативен, чем Райен, но замысел создания медицинского центра дорог ему.
Как и Мона, он хочет, чтобы этот замысел осуществился. В последние два месяца
он только тем и занимался, что строил проекты. Стоит на него немного надавить —
и он превратится в настоящий генератор идей. Наверное, далеко не все эти идеи
пойдут в дело, тем более, в фирме «Мэйфейр и Мэйфейр» достаточно консерваторов,
которые будут всеми силами сдерживать полет фантазии молодых.
Пирс спал здесь же, в саду, неподалеку от бассейна,
устроившись в шезлонге и накрывшись курткой. Он заявил, что в доме стоит
невыносимая духота, а ему необходим свежий воздух. Она подошла к шезлонгу и
взглянула в лицо спящего. Он казался безмятежным, словно новорожденный
младенец.
«Мы непременно выполним то, что я задумала, — пообещала
себе Мона. — Мое решение это совсем не то, что детская мечта совершить
кругосветное путешествие, прорыть тоннель до Китая или выиграть кучу денег в
казино. Преемница наследия. Теперь для меня нет ничего невозможного. И я буду
помнить об этом всегда».
А о том, как набравшаяся с утра Алисия сидела на нижней
ступеньке лестницы с банкой пива в руке, пора забыть. «Мне все
осточертело», — так она говорила. Сейчас она лежит в холодильном ящике, в
морге клиники, но об этом тоже лучше не думать. Ведь мертвые не испытывают
холода. Им все равно.
Где же Мона видела все эти книги, посвященные больницам и
клиникам? Да, конечно, в комнате Роуан. В тот день, когда она вынашивала план
соблазнения Майкла. Книги стояли на полке неподалеку от кровати. Потом, когда
начнется работа над проектом, Мона обязательно их проштудирует. Это ведь очень
важно — разработать толковый проект и явиться на заседание правления фирмы во
всеоружии. Тогда во время обсуждения она будет чувствовать себя уверенно и
свободно, словно рекламирует новые компьютеры, эти замечательные умные машины.
Мона закрыла глаза. Теперь она не видела солнца, но ощущала
его тепло.
Она решила прибегнуть к испытанному приему, который всегда
помогал ей уснуть. Мозг ее никак не может успокоиться, значит, она задаст ему
работу. Попробует представить, как будут выглядеть холлы и офисы Мэйфейровского
медицинского центра. Выберет цвет стен и штор и картины, которые будут украшать
интерьер. Встревоженным пациентам эти картины скрасят минуты ожидания, а
усталым докторам и сиделкам, пробегающим по коридорам, помогут ощутить
внезапный прилив бодрости.
Это будут картины соответствующей тематики, решила Мона.
Что-нибудь, связанное с исцелением. Вроде «Урока анатомии» Рембрандта.
Последняя мысль даже заставила ее открыть глаза. Нет, пожалуй, пациентам и
сотрудникам медицинского центра вряд ли захочется смотреть на подобные
изображения. Лучше подобрать сюжеты иного рода. Сюжеты, навевающие покой и
радость. Пусть со стен смотрят прекрасные безмятежные лица, такие, какие
изображал Пьеро делла Франческа, пусть женщины, подобные женщинам Боттичелли,
дарят всем улыбки, исполненные любви и нежности. Пусть люди, пришедшие в
медицинский центр, встретятся с красотой, которую не увидишь в реальной жизни.
