На этот вопрос мой собеседник не мог ответить с
уверенностью. Он сообщил лишь, что земли были очищены по распоряжению
правительства Англии, а их несчастных, едва ли не умиравших от голода
обитателей переселили в иные места — как утверждали, ради их же блага. Конечно,
все это было прискорбно. Весьма прискорбно. Кстати, многие местные жители
переселились в Америку, заметил профессор и поинтересовался, не доводилось ли
мне слышать что-либо об изгнании горцев. Я заверил его, что ничего не знал об
этом трагическом эпизоде.
— Я рассказал вам все, что знал сам, — завершил
профессор свою речь. — К сожалению, больше ничем помочь не могу. Не скрою,
мне хотелось бы располагать более полными сведениями.
— Вы непременно получите такую возможность. Я
предоставлю в вае распоряжение средства для дальнейших исследований, —
пообещал я.
Потом я попросил профессора сопровождать меня в Доннелейт.
Однако новый мой знакомый наотрез отказался, объяснив свой отказ тем, что
прогулки по горам ему давно уже не по силам.
— Я люблю эту долину, — сказал он. — Но в последний
раз я был там много лет назад, с одним из агентов амстердамского ордена,
человеком блестящего ума и самой широкой образованности. Звали его Александр
Каннингем. Разумеется, он оплатил все расходы, связанные с нашим путешествием.
Мы провели в долине целую неделю. Не скрою, мне порядком там надоело и я был
рад вернуться к цивилизации. А во время прощального обеда, состоявшегося здесь,
в моем доме, между нами произошел довольно странный разговор.
«Вы нашли наверху то, что искали?» — поинтересовался я у
Каннингема.
«Нет, не нашел, — ответил он. — И благодарю за это
Бога, если только он существует».
С этими словами он вышел, но потом вдруг вернулся.
«Позвольте дать вам один совет, дружище, — сказал он,
пристально глядя мне в глаза. — Помните, что все легенды, связанные с
горной долиной, следует принимать всерьез. А еще помните, что история замка
Гламз — не повод для шуток. Маленький народ по-прежнему живет в горной долине
и, если в том будет надобность, вполне может созвать ведьм на шабаш».
Естественно, я осведомился, о какого рода надобности может
идти речь. Но на этот мой вопрос Каннингем ответил молчанием. Мне показалось,
он и сам этого не знал.
— А что за история замка Гламз?
— О, видите ли, над семьей Гламз тяготеет проклятие. И
когда они рассказывают о нем новому наследнику, он навсегда утрачивает
способность улыбаться. Об этом немало написано. Когда-то я и сам побывал в
замке Гламз. Так вот, возвращаясь к тому ученому из ордена Таламаска… Он,
знаете ли, поразил меня своим усердием и научным пылом. Мы с ним неплохо
провели время в долине, любуясь луной.
— Однако пресловутый маленький народ вам увидеть не
удалось? Профессор долго молчал.
— Признаюсь, кое-что любопытное я все-таки
видел, — наконец заговорил он. — И уверен, это были не эльфы. В
какой-то момент на опушке леса появились крошечные мужчина и женщина, довольно
уродливые на вид. Похожи на тех бедолаг, что просят милостыню на улицах. Когда
я рассказал об этом моему другу из Таламаски, он был просто вне себя. Страшно
досадовал, что не видел их собственными глазами. Но, увы, больше они ни разу не
показались.
— Однако вы-то их все же видели! Так, значит, выглядели
они ужасающе?
— Откровенно говоря, это зрелище заставило меня
содрогнуться. — Профессор тряхнул головой, словно отгоняя неприятное воспоминание. —
Не слишком-то я люблю об этом рассказывать. Поймите, друг мой, для нас эльфы
отнюдь не те забавные безвредные создания, какими их принято считать. Они
демоны природы, духи лесов и лугов, могущественные, опасные, способные на
жестокую месть. Поверьте мне на слово, в той горной долине вспыхивают по ночам
таинственные огни. Они то и дело вдруг, без всякой на то причины, загораются у
самого горизонта. Я желаю вам успеха, однако вынужден, к сожалению, отказаться
от чести сопровождать вас в этой экспедиции. Тем не менее я буду счастлив
оказать вам посильную помощь и немедленно приступлю к поиску и сбору всех
материалов, которые могут вас заинтересовать, дабы предоставить их в ваше
распоряжение.
Тепло простившись с профессором, я отправился домой, в нашу
прекрасную квартиру в Новом городе.
Мэри-Бет еще не вернулась. В полном одиночестве я сидел в
гостиной, располагавшейся между нашими спальнями, потягивал шерри и записывал
все, что мне удалось запомнить из рассказа профессора. В комнатах было
прохладно. Я не сомневался, что изрядно замерзну в горной долине, и все же
должен был туда отправиться. В том, что неведомый святой и загадочный маленький
народ, обитающий в горах Шотландии, связаны между собой, я не сомневался.
Вокруг стояла тишина. И вдруг мною овладело знакомое
ощущение. Я понял, что Лэшер близко. Он был здесь, в комнате, совсем рядом со
мной. И он читал мои мысли.
— Ты здесь, любимый? — беззаботно спросил я,
записывая последние слова.
— Значит, теперь тебе известно имя, — раздался в
моем сознании безмолвный голос.
— Да, Петир ван Абель. Но имени святого я по-прежнему
не знаю.
— Петир ван Абель, — неспешно повторил он. —
Я помню Петира ван Абеля. Петир ван Абель видел Лэшера.
Судя по всему, дух пребывал в спокойном и задумчивом
настроении. Беззвучный его голос звучал четко и был красив, как никогда.
— Расскажи мне о нем, — попросил я.
— Я расскажу тебе о нем на священном каменном
круге, — пообещал дух. — Мы отправимся туда вместе. Я все время
пребываю там. И ты должен пойти туда.
— Ты все время находился там, в горах? Но как это
понимать? Значит, ты мог быть там и одновременно с нами?
— Да, — последовал ответ, сопровождаемый тяжелым
вздохом. Но мне показалось, что сам он далеко не уверен в истинности своего
утверждения. Судя по всему, это было нечто выходившее за пределы его понимания.
— Не упрямься, дух, скажи мне, кто ты такой? —
взмолился я.
— Лэшер, вызванный Сюзанной, ведьмой из горной
долины, — с готовностью сообщил он. — Ты меня знаешь, Джулиен. Я так
много для тебя сделал.
— Скажи мне, дух, где сейчас моя дочь, Мэри-Бет, —
потребовал я. — Надеюсь, ты не бросил ее на произвол судьбы в этом
паршивом городе? Сам знаешь, она способна на рискованные затеи, которые могут
завести слишком далеко.
— Позволь напомнить тебе, Джулиен, что все ее затеи на
редкость разумны. Однако сегодня я оставил ее, дабы позволить ей потешить
собственную плоть, а не разум.
— О чем это ты?
